Mariko Sumikura 

Translator

Безработные часовщики вышли
на остановку времени с боями
встали часы с боем механически
остановились механические часы    
полегли настольные часы настенные
часы пали смертью храбрых рухнули
башенные часы вместе с башнями
где были заточены приговоренные
к пожизненному заточению матерые
убийцы времени по карману ударили
карманные часы наручные превратились
в на ручники на поддержку безвременно
безработных часовщиков бросились толпы
безнадежно безденежных и одиночные
группы бессребреников на подавление
бунтовщиков были направлены регулярные
части вооруженные острыми часовыми
минутными и секундными стрелками
на их пустых знаменах
было написано время — деньги

О!
О, половина седьмого!
О, без четверти семь! О, без пяти!
О, семь утра!
О, восемь! О, девять! О, десять!
О, одиннадцать, двенадцать, тринадцать!
О, обеденный перерыв! О, после-
Обеденный сон разума! О, после-
Полуденный отдых фавна! О, последние
Известия! О, ужас! О, ужин! О, уже
Последняя капля! О, последняя туча
Развеянной бури! О, последний
Лист! О последний день
Помпеи! О, после
Дождичка в четверг! О, после
Нас хоть потоп! О, половина
Двенадцатого! О, без пяти!
О, полночь!
О, полдень!
О, полночь!
О, по лбу! О, в лоб!
О, по московскому времени!
О, по Гринвичу
О, по ком звонит колокол!
О, бой часов! О. счастливые!
О, половина седьмого!
О, полдень!
О, полночь!
О, без пяти!

Когда мой корабль причалит к берегу,
Вместе со мной сойдет на берег песня,
Её прежде слушало только море,
Где она соперничала с зовом сирен.
В ней будут только влажные гласные звуки,
Которые так звучат в бледном переводе
С языка скитаний на язык причала:

Я люблю тебя охрипшим криком морских чаек,
Клекотом орлов, летящих на запах печени Прометея,
Тысячеликим молчаньем морской черепахи,
Писком кашалота, который хочет быть ревом,
Пантомимой, исполненной щупальцами осьминога,
От которой все водоросли встают дыбом.

Я люблю тебя всем моим телом вышедшим из моря,
Всеми его реками, притоками Амазонки и Миссисипи,
Всеми пустынями, возомнившими себя морями,
Ты слышишь, как их песок пересыпается в моем пересохшем горле.

Я люблю тебя всем сердцем, легкими и зеницей ока,
Я люблю тебя земной корой и звездным небом,
Падением водопадов и спряжением глаголов,
Я люблю тебя нашествием гуннов на Европу,
Столетней войной и татаро-монгольским игом,
Восстанием Спартака и Великим переселением народов,
Александрийским столпом и Пизанской башней,
Стремлением Гольфстрима согреть Северный полюс.

Я люблю тебя буквой закона тяготения
И приговором к смертной казни,
К смертной казни через вечное падение
В твой бездонный Бермудский треугольник.

Her yerde savaşın kokusunu alıyoruz
yalnız adı da olsa burnumuza vuruyor
taze ekmek kokusu gibi uzaktan.
Sanki birileri içimizde vuruşuyor
hayat ölümü deniyor silahıyla
kelimelerin kanını akıtarak.
Ekranlar öyle yakın ki gökyüzüne
tanrıyı görmemek imkansız
geçerken cepheden cepheye.

Oğlum, “Tanrı çıldırmış olmalı” diyor
“bu denli düşman olamaz kendine
aklının peşinde koşan insan bile.”
Aklın ne olduğunu düşünüyorum bir an.
Oturmak geliyor bir sandalyeye içimden
ve içmek sarhoş oluncaya yeniden.
Belki rastlarım diye kaybettiğim yüzüğüme
karımın armağanı ışıltılı bir gecede
kaybetmiş olduğum çakıllar arasında.

Elveda çocukluk aşkım.
Elveda çocukluğum.

Merhaba tanrı

Простите
ученики
но из моего скелета
не выйдет
хорошего наглядного пособия

Еще при жизни
я так любил жизнь и свободу
что взломал свою грудную клетку
чтобы дать волю сердцу
а из каждого ребра
я пытался
сотворить женщину

Голову еще при жизни
я ломал
над вопросами жизни

Какой уж тут
череп

بالشعر أرصّع جيد الوقت
أفرّ من محدودية الزمن
على متن الأفق الملغّز
ألبس الفكر حلل الضياء،
أرمي في الأتون اللاّهب
حمم الربية.
بمذراة الصبر
أروض قحط الصّحارى،
بمجانيّة فلسفة السّخاء
أبلغ أكاليل الثّراء
وفي أوج خواء الرّحيل
أعانق معجزة البقاء.

عقربُ الساعةِ
نيرونٌ آخرُ
يأمرُ بإحراق المملكة،
القافلةُ منكسرة
تتعثرُ بدمع المسافة.
عقربُ الساعةِ تنينٌ
يقضم البراءة
يغتال الأزرق.
على جبين نقي
ينقض الزمان
يخطف منه البريق.
الأناني يحسب
الله العظيم ملكه
الآخرون،
جميع الآخرين
كفرة،
مجانين،
يأمر باعدامهم.

كوكبي الأصيلُ
في مدارات الروحٍ.
إليه أرحلُ فجرًا
أركنُ فيه
قوافل تعبي.
كوكبي السِّريُّ الوفيُّ
أبدًا ينتظرني
عند منعطفات الوقتٍ
على مدارج العاصفة.
كوكبي الأصيلُ
في مدارات الروحٍ
أجثو في حضرته
أتمتم...
أتلو أنشودة الجوهر
أغمس بالكينونة
القلب الفائق الحنان
أعانق أوهام الحريّة
بالدّمع النّاصع أغسلها
علّها تنقذني
علّها إلى منارات اليقين
ترفعني.

منذ زمنٍ  انكسر وجهي
زمنا طويلا عشت بلا وجهٍ
لم استطع أن ابكيه
معه تحطمت عينايَ،
صمتت المرايا،
أوصدت عوالمها حدادًا.
انكسر وجهي
زلزل الكون،
سمع قلبي تسلل الجليد
ما أرادَ مقاومةً
قال: اكسرني كما وجهي
لكن، وزعني أشعةَ حبٍّ
حيث برد وعتمة وسياط
إزرع ثنايايَ في الصحارى
لتكون الاعجوبة
فيلدَ الرمل الزنبق والياسمين
رشَّ دمي رذاذًا
على حافةِ الجرحِ
فأصيرَ بجروحي البلسمَ.

رميتُ ذاكرتي داخل الكوكب
تسلل صراخها الى مسمعي صمتًا
يدوّي حتى الوجع.
ذاكرتي،
يا أنايَ المنتحرةَ بضوءٍ
يا العمرُ الهاربُ بلا خطى
ذاكرتي،
سأذكرك، أصلّي لكِ
أجترح صورتكِ
أعلّقها فوق أهدابي
قبالة القدر الراقص على أجفاني.

للتراب رائحة الرقاد
للنشيد عبير الحرية
حبذا لو أشم حريتي
قبل الرقاد،
حبذا لو أتلو نشيدي
قبل أن يغمرني التراب.