Tanja Uroševiḱ

马其顿文

[Каждый божий день, кроме выходных и праздничных...]

Каждый божий день, кроме выходных и праздничных,
когда без надобности особой смысла нет
из дому выдвигаться в сторону центра,
с невыносимым скрежетом, скрипом, сипом,
визгом и лязгом, царапающим и дерущим насквозь

барабанные перепонки, на сумасшедшей скорости
поезд подземный привычно проносит меня
мимо того самого места, между Автозаводской
и Павелецкой, где моего приятеля, не из близких,
тихого человека и семьянина, каких ещё поискать,

собутыльника мирового и страстного книжника,
ни гроша не стяжавшего честным себе трудом,
Борю Гелибтера (помяни в молитвах имя его, живущий!)
разорвало в куски во время взрыва шестого
февраля две тыщи четвёртого года от Рождества

Христова, в пятницу, в тридцать две минуты девятого,
едущего на работу в утренний час пик,
не подозревая, что ему, бедолаге, за пятьдесят четыре
дня до сорокатрёхлетия в самое средоточье
угодить (о случайность бессмысленная!) суждено,

и приходят мне в голову то проклятия гневные:
«Тем, кто отдал не дрогнув страшный приказ, и тем,
кто, сознавая и ведая, что творит, исполнил,
пусть не будет покоя ни на том, ни на этом свете,
ни в холодных могилах, ни в жарких постелях телам

их не спится, а душам готовится кара сугубая!» —
то смиренные мысли о том, что непостижим
человеческому разумению небесный промысел тайный
и к нему подступаться с мерой земной бесполезно,
что рождение смертных, жизнь и кончина в руках

у Творца, всех блаженных Своих обратно зовущего:
«Да пребудет благословен возлюбленный Мной!» —
то предчувствия смутные, мол, если Общего дела
философ окажется прав и точнейших данных
для грядущего воскрешения понадобится цифирь,

можно будет её почерпнуть отсюда, и в опровержение
горьких слов иного мыслителя доказать,
что поэзия после Освенцима и ГУЛАГа, кровавых
революций и войн, Хиросимы, Багдада, Нью-Йорка
может быть, но какой? — кто знает, — возможно, такой.

从: М. Амелин. Гнутая речь
М.: Б.С.Г.- Пресс, 2011
录制: Новая карта русской литературы

[Секој божји ден, освен викенди и празници...]

Секој божји ден, освен викенди и празници,
кога без потреба нема особена смисла
да се тргнува од дома накај центарот,
со неподнослив чкрипот, ‘ркот, кркот,
писок и ѕвекот, кој гребе и длабоко ги пара

ушните мембрани, со луда брзина
подземниот воз вообичаено ме носи
покрај истото она место, меѓу Автозаводска
и Павелецка, каде што мојот не најблизок пријател,
тивок семеен човек, какви што тешко можеш да најдеш,

другар за чашка и страстен книгољубец,
кој со чесен труд ни грош не ставил настрана,
Борја Гелиптер (спомени го во молитви, ти што живееш!)
беше парчосан во експлозијата на шести
февруари две илјади четврта од раѓањето

на Христос, во петок, во осум и триесет и две минути,
кој се возел на работа во утринскиот час пик,
и не помислувајќи дека, кутриот, педесет и четири
дена до четириесет и третата насретсреде
да го погоди (о бесмислена случајност!) му е судено,

и ми паѓаат на ум ту клетви полни гнев:
„Оние, кои без да трепнат ја дале страшната наредба, и оние
кои, сфаќајќи и знаејќи што прават, ја извршиле,
да немаат мир ни на оној, ни на овој свет,
ни во студени гробови, ни во врели постели

телата да не им заспијат, а душите да им бидат казнети!“ –
ту смирени мисли дека не му е достижна на
човечкиот разум небесната промисла тајна
и попусто е да ў пријдеш со земна мера,
дека раѓањето на смртните, животот и крајот се во раце

на Творецот, кој сите блажени Свои ги вика назад:
„Благословен да е оној Јас што го љубам!“
ту насетувања матни, небаре, општоземено
се покажа дека филозофот има право и точна
бројка ќе притреба за воскресението што следи,

ќе може да се пополни одовде, и за негирање на
горчливи зборови на друг мислител да се тврди
дека поезија по Освиенцим и ГУЛАГ, по крвавите
револуции и војни, по Хирошима, Багдад, Њујорк
може да има, но каква? – којзнае, – можеби ваква.

Превод од руски јазик: Тања Урошевиќ