Boris Chersonskij (Борис Херсонский)
[Вот почему все]
[Вот почему все]
Вот почему все, что осталось нам
написано в строчку, мелькает, как пейзаж за окном
вагона, когда бесконечная станция близко, в купе
приводят себя в порядок, никак не приведут.
Бесконечная близко. Встречающих не найдут
в настороженной, глухо гудящей толпе,
отравленной полусладким дрянным вином.
Прибывшие идут, озираясь по сторонам.
Русская проза – скопище карикатур
на фоне прекрасных пейзажей. Портреты широких натур
и узких специалистов, направляющих взор
на тарелку с остатками каши, или в упор,
изучающих, настраивающих микроскоп,
например, размножение инфузорий-туфелек, или укроп
к молодой картошке, революция, прочий вздор.
В прозу въезжаешь легко, как к себе домой
на коне или в танке въезжаешь всегда по прямой,
причитая, что ж это, братцы, Господи, Боже мой!
Очередную эпоху сметают дворники с мостовых,
опять листовки расклеены поверх татральных афиш,
втиснувшись между строк, можно остаться в живых,
кривое не распрямишь, душою не покривишь.
Или свора мошенников у канцелярских столов,
или первый бал из под девичьих подрагивающих ресниц,
сияние люстр, блеск натертых мастикой полов,
непорочность девиц, нерушимость границ,
звезды на орденских лентах, скрипящие сапоги...
Осторожно! Кругом враги.
Лирическое отступление тянется, переходя
в наступление, продвигается, противника не щадя,
тут и нравственность в сердце и небо над головой,
грязный трактир, угодливый половой,
облако над Невой.
Стопка блинов на тарелке. В хрустальной розетке икра.
Раскалывается сюжет, как голова с утра.
Ангел трогает за плечо и говорит: «Пора!»
