Richard Anders

for Anne Beresford

This cat on the peartree
behind the window
with the reflection
of red lampshades
in front of the evening blackness,
white length of the animal
that would like to
jump in and join me -
it is aware of the pane
that divdes me invisibly
from its gaze.

On the table, Hölderlin -
four fat supplementary volumes -
the glass of orange wine,
home-made by Jane,
of these it is not aware, but
the contradiction of
transparent and hard
which for minutes
it upholds, until
a leap into the dark
cancels the knowledge.

à Anne Beresford

Le chat sur le poirier
derrière la fenêtre
colorée du reflet
des abat-jour écarlates
sur fond d'un sombre crépuscule,
animal allongé dans sa blancheur
qui d'un saut aimerait
venir me rejoindre
mais prend conscience de la vitre
qui, invisible, me sépare
de son regard.

Sur la table Hölderlin -
quatre gros volumes supplémentaires -
le verre de vin d'orange,
création personnelle de Jane,
il n'en prend pas conscience, mais de
la contradiction du
transparent et du dur
qu'il surmonte quelques minutes
avant le saut dans le noir
qui lui dérobe la vision intérieure.

Энн Бересфорд

Кошка на ветке груши
под самым окном
с отражением
красного абажура,
в вечерней тьме
вытянувшийся, белый
зверь, захотевший
запрыгнуть ко мне, —
различает стекло.
Незримая граница между мной
и её взглядом.

Гёльдерлина на столе
(толстые дополнительные тома)
и стакан апельсинового вина
(Джейн его делает сама)
ей не различить, только
противоречие между
прозрачным и твердым, минуту-другую
она перед ним устоит,
пока прыжок в темноту
не упразднит осознания.