Galina Rymbu (Галина Рымбу)
[сон прошёл, Лесбия, настало время печали...]
[сон прошёл, Лесбия, настало время печали...]
сон прошёл, Лесбия, настало время печали,
время сбросить кольца и платья на пире кровавом
во славу доброй памяти сестёр наших
будем бить бокалы!
о, Лесбия, время войны настало,
покупать травматику у мужичков коренастых,
в чехол от макбука прятать лезвие, шило
и двигаться, стиснув зубы, через ряды фашни тёмной.
о, Лесбия, это время лежит, как в гробу прижатый,
как у жертвы его рассечён череп
и кровь заливает лицо, взгляд равнодушный.
чувствуешь, как бьётся сердце, приложив руку
к груди моей, как эта ночь на нас давит?
настало время вываливаться пьяными на тверскую, на проспект мира
и обниматься.
такое время, что любовь и политика — одно и то же,
а полиция и ненависть — это что-то другое.
где открытые лекции сменяются уроками уличной борьбы,
где дыхание на морозе превращается в воображаемые свободные университеты
и на коленях стоит олимпийский мишка,
а рядом с ним на коленях стоит ребёнок,
вижу, Лесбия, в руке твоей бритву, волосы спутались, взгляд безумен.
остановись тогда — выживет наше сердце!
глядя в глаза родителям, сквозь пощечины пересекая двор,
пробегая мерцанием сквозь кордоны,
оставляя граффити и стихи,
Лесбия, встань! настало время спеть весёлую песню,
сплёвывая кровь и зубную крошку,
закрывая руками лицо, раздирая асфальт,
пока наши братья, наши друзья, наши родители
встали в круг и кричат: «хоп! хоп!»
я не знаю, какие нужно прочесть книги,
какой политической борьбой здесь нужно заняться,
когда вокруг все ни мёртвые ни живые,
по сговору, в небытие устанавливают один порядок,
когда водят по губам ссаным членом
за грудой досок на школьном дворе: «щас мы тебя переучим»
этой ночью ни живой ни мёртвой,
когда не знаешь языка другого,
вставай, Лесбия! хватит, вставай с колен!
вставай, любимая, даже если на смерть идёт дело
и этот пир, страшный и стрёмный, эти мясные яства,
эти черви на головах «чёрной хунты»,
эти выкрики, удары, митинги, всхлипы — всё сгинет в пропасть.