Ostap Slyvynsky (Остап Сливинський)

With this tooth that is growing stealthily, taking advantage of my sleep
In order to, perhaps, flash forth one morning like a terrible weapon
With an adequate physique, although with a more sluggish flow of fluids
And an additional millisecond, necessary, in order to react,
I can nonetheless still attempt to bribe at least the most insignificant angel.

The irritated gods of all of my life, menacing and kind spirits.
That anticipate from me the most cruel “no,” the wheel,
That rolls by itself, driven by the wind and the foreboding of a rainstorm.
All of the creatures who came around to show me something,
Grow silent here, and move away, as though writing in another direction.

A steady rhythm, like that of the Sudanese market, conveys
something else about the same simple sadness. The stray embassy of tungsten,
that provides me with a glimmering sign, what is the meaning,
where does one begin to exit: Everything is written toward the center, toward that uncertain sign,
the self-deciphering hieroglyph that translates itself as the Spasm and the Trumpet.

С этим зубом, который растёт втайне, пользуясь моим сном,
Чтобы однажды утром, может быть, засверкать, как страшное оружие,
Со всё ещё неплохим телом, хотя уже и с замедленным течением соков
И добавочной миллисекундой, необходимой, чтобы отреагировать,
Я всё ещё могу попытаться подкупить хотя бы завалящего ангела.

Рассерженные боги всей моей жизни, грозные и ласковые духи,
Ожидающие от меня жесточайшего «нет», колесо,
Которое катится само собой, гонимое ветром и предчувствием ливня,
Все существа, которые приходили, чтобы что-то мне показать,
Здесь затихают и отдаляются, словно записывая в обратную сторону.

Ровный ритм, как на суданском рынке, иначе говорит
О той же простенькой печали. Заблудшее посольство вольфрама,
Подающее мне мерцающий знак. Какое имеет значение, откуда начинать
Отход: всё написано вовнутрь, до этого неясного знака,
Самочитного иероглифа, толкующего себя как Спазм и Труба.