Paul-Eerik Rummo

СНОВА СНОВА СНОВА И СНОВА
стоит мне только накрыть глаза
это приходит опять
мне рассказал один пчеловод
он рассказал
как двадцать пять ульев
сгорели дотла
это случилось на самом деле
двадцать пять ульев живьем сгорели!

Это не стихи. В стихах постепенно проясняется тема. Я ждал и ждал, а это не проясняется — и не уходит, и больше я не могу. Это не стихи. От стихов ждут подтекста, символики, скрытого смысла. Этого нет здесь. Это не стихи —

   это пила с огневыми зубцами
   вгрызается в дерево улья
   это огненными граблями
   пепел сровняло с землей
   это тает мозаика сотов
   это такое что мед не гасит огня
   это безумные пчелы
   жалят пылающий воздух
   жалят огонь
   это пчелы в огне погибают
   это печальные бабочки пепла
   над прахом взлетают

А потом прилетит издалёка
пчелиный разведчик
чтобы другим
протанцевать
донесенье
он где-то нашел
небывалый цветок

Это такое что я
стою и не знаю
что же мне делать
как
протанцевать ему
что здесь случилось
как мне ответить
если он спросит
к чему же все это?

          VĖL IR VĖL IR VĖL IR VĖL IR VĖL
          Vos tiktai sumerkiu akis
          vėl visa iš naujo kartojas
          ką papasakojo bitininkas
          apie dvidešimt penkis
          avilius
          kurie sudegė
          Čia neišgalvota istorija
          Čia iš tikro miręs bitynas

Tai ne eilėraštis. Eilėrašty turi išryškėti tema. Aš ilgai laukiau,
bet ji neryškėja ir neryškėja,— ir daugiau nebegaliu. Tai ne
eilėraštis. Eilėraštyje skaitytojas ieško potekstės, paslėptos minties,
simbolių. O čia jų nėra.                                                                                                    Tai ne eilėraštis —

          tai grėbliai ugnies dantimis
          kurie viržius sugrėbs ir pavers pelenais
          tai pjūklas ugnies dantimis
          tai pergraužtos avilio kojos
          tirpstantys koriai
          ir tai kad medus negesina ugnies
          ir tai kad net ir medus užsidega
          o bitės gelia įkaitusį orą
          gelia orą
          ir tai kad jos žūsta
          Supas pilki peleniniai drugiai

          Tąsyk sugrįš iš toli vienas žvalgas
          kad pašoktų kitiems gerą žinią
          jog atrado kažkur neregėtų gėlių

          Ir aš visiškai nežinau
          kaip jam šokti kad būtų aišku
          kas įvyko
          ir kaip atsakyti
          kada jis paklaus
          kam visa tai?

    WIEDER WIEDER WIEDER WIEDER WIEDER
    Sowie ich die Augen schließe
    passiert es wieder
    Was da ein Imker erzählte
    von den fünfundzwanzig
    Bienenstöcken
    die verbrannten
    Die wirklich passierte Geschichte
    Der wirklich umgekommene Bienenstand

Das hier ist kein Gedicht. Wäre es ein Gedicht, müsste es klarwerden. Ich habe gewartet, aber es wird und wird nicht klar, und mehr kann ich nicht. Es ist kein Gedicht. Im einem Gedicht sucht man das Unter- schwellige, die Hintergedanken, die Symbole. Die gibt es hier nicht. Es ist kein Gedicht –

    es ist eine Harke mit Feuerzinken
    die das Heidekraut zu Holzkohle harkt
    es ist eine Säge mit Feuerzähnen
    es ist das Durchnagen der Bienenstockfüße
    es ist das Hinschmelzen der Honigwaben
    es ist, dass Honig kein Feuer löscht
    es ist, dass auch Honig Feuer fängt
    es ist, dass die Bienen stechen
    in die glühende Luft
    sie stechen in die Luft
    und dass sie umkommen
    Es ist das Schweben von Aschefaltern   

    Dann kommt von weitem ein Kundschafter zurück
    und tanzt den anderen die Nachricht vor
    dass er irgendwo nie dagewesene Blüten gefunden hat

    Es ist, dass ich nicht weiß
    wie ich ihm vortanzen soll
    was hier alles passiert ist
    und was ich ihm antworten soll
    wenn er fragt
    wozu das ganze?