Serhij Zhadan (Сергій Жадан)

Wegen dieser ganzen Hektik
unterlaufen einem jede Menge
Pannen, wer hätte das gedacht.
Morgens ruft ein Freund an,
und sagt: Ich brauch dich, Alter,
es muss schnellstens Material her.

Und anstatt dir ein menschliches
Aussehen zu verpassen,
hast du jetzt
deine Freunde vor den Widrigkeiten des Alltags
zu beschützen.

Was ist denn das?, fragte er. Das Material,
sag ich, Nachruf auf Jewtuschenko,
Ach, ist der schon?, fragte er.
Ja, sag ich. Hab’s gestern im Café
irgendwo gehört. Oder auf dem Bahnhof,
wo wir dann noch versackt sind. Dort ist doch
dieser Spätverkauf, weißt du.
Weiß ich, antwortete er. Ach,
verdammt. Und da hab ich doch erst dieser Tage
einen Vortrag von ihm im Radio gehört. Über die Intellektuellen.
Oder über Demokratie. Vielleicht doch
über Demokratie, sagte ich
nach kurzem Überlegen. Stimmt, sagte er,
über Demokratie.

Weißt du, sagte er nach kurzem Schweigen,
manchmal denk ich, die Demokratie ist eigentlich
ein riesiger Haufen Scheiße, diese ganze
Demokratie, oder etwa nicht?
Es war spät, wir standen
auf dem Bahnhof, am Spätverkauf,
und ich wusste nicht, wie ich ihm widersprechen sollte.

Am nächsten Morgen rief er
wieder an. Hör mal,
rief er aufgebracht, dumm gelaufen,
wie’s aussieht lebt er noch,
gut, dass ich es gerade noch mal überprüft hab, sonst wären wir reingefallen
mit deinem Material.
Na, Gott sein Dank, sag ich, wer hätte
das gedacht. Wieso „Gott sei Dank“?,
schrie er los, wieso „Gott sei Dank“?!
Wir hatten eine Lücke auf der Seite und haben
zwei Kreuzworträtsel eingefügt. Wir sind aber
keine Kreuzworträtselzeitung, hörst du:
Wir
sind keine
Kreuzworträtselzeitung!!!

Okay, sagte ich, als er sich
beruhigt hatte, was ist, soll ich das
Material wieder mitnehmen?
Das Material?, überlegte er,
nein, lass es ruhig da,
wie lange wird der’s schon noch machen,
und das Material ist gut
geworden, kurz
und vor allem
ehrlich.

Вот так за всей этой беготнёй
сколько глупостей приходится
делать, кто бы подумал.

С утра звонит знакомый,
говорит: брат, выручай,
срочно нужен материал.
Ну, и вместо того, чтобы возвращать
себе человеческий облик,
ты должен теперь
защищать друзей от бытовых
неурядиц.

Что это? — спросил он. Материал, —
говорю, — памяти Евтушенко.
А что — уже? — спросил он.
Да, — говорю, — я вчера где-то
в кафе услышал. Или на вокзале,
когда догонялись. Знаешь, там
есть круглосуточный?
Знаю, — ответил он. — Эх,
блядь: а я только на днях его выступление
слушал по радио. Про интеллигенцию.
Или про демократию. Наверно всё-таки
про демократию, — подумав,
сказал я. Да, — согласился он, —
про демократию.

Знаешь, — сказал он, помолчав, —
я иногда думаю, что на самом деле демократия
это большая куча говна, вся-вся
демократия, согласись.

Был поздний вечер, мы уже стояли
на вокзале, у круглосуточного,
и я не знал, что ему возразить.

На следующее утро он снова
позвонил. Ну, вот что, —
сказал озабоченно, — тут такая
беда: он, оказывается, ещё живой,
хорошо, что я с утра проверил, а то попали бы
мы с твоим материалом.
Ну, слава богу, — говорю, — кто бы
мог подумать. Что «слава богу»? —
раскричался знакомый, — что «слава богу»?!
У нас дырка в полосе, пришлось
давать два кроссворда. А мы не газета
кроссвордов, понимаешь:
мы
не газета
кроссвордов!!!

Хорошо, — говорю, уже когда он
успокоился, — так что: материал
забрать?
Материал? — задумался он. —
Нет, материал пусть останется у нас:
сколько ещё там ему осталось,
а материал вышел
хороший, короткий,
а главное —
честный.