Günter Eich

С бели кореми висят мъртвите риби
сред водната леща между тръстиките.
Враните имат крила да избягнат смъртта.
Понякога зная, че Бог
е загрижен най-много за дните на охлюва.
Построява му къща. Но нас не обича.

Бяло знаме от прах влачи по здрач автобусът,
когато прибира отбора по футбол.
Луната проблясва сред върбалака
ведно със звездата вечерница.
Колко си близо, безсмъртие, в крилото на прилепа,
в двойката фарове,
които по хълма се спущат.

Bílými bříšky visí mrtvé ryby
mezi žabincem a rákosem.
Vrány mají křídla, aby unikly smrti.
Občas vím, že Bůh se stará
ze všeho nejvíc o bytí šneka.
Staví mu dům. Nás ale nemiluje.

Bílou vlajkou prachu mává večer autobus,
když veze domů fotbalové mužstvo.
Ve vrbinách se třpytí měsíc
spolčený s večernicí.
Jak blízko jsi, nesmrtelnosti, v křídle netopýřím,
v páru očí-reflektorů,
které se blíží po úbočí dolů.

With white bellies the dead fish hang
among duckweed and bulrushes.
The crows have wings, to fly away from death.
Sometimes I know that God
cares most about the existence of the snail.
He builds her a house. Us he does not love.

Evening: the bus drags a white banner of dust
as it brings home the soccer team.
The moon glows among willows
reconciled with the evening star.
How near you are, Immortality, in the wing of a bat,
in the eyes of those headlights
coming down the hill.

Galleggiano i pesci morti dal ventre bianco
fra lenticchie d’acqua e falasco.
Le cornacchie hanno ali per scampare alla morte.
Talvolta sono certo che Dio
si preoccupi soprattutto dell’esistenza della chiocciola.
Le costruisce una casa. Noi però non ci ama.

Porta una bandiera bianca di polvere l’autobus di sera,
quando riconduce a casa la squadra di calcio.
La luna brilla fra le fitte chiome dei salici,
assieme alla stella della sera.
Come sei vicina, immortalità, nel volo del pipistrello,
nella coppia di occhi-fanali,
che scende dalla collina avvicinandosi.

Белые брюшки мертвых рыб покачиваются
в ряске между камышами.
У ворон есть крылья, чтоб убежать от судьбы.
Иногда я знаю, что Бог
больше всего озабочен существованьем улитки.
Ей строит жилище. А нас не любит совсем.

Белое знамя пыли вечером поднимает омнибус,
мча домой игроков футбольной команды.
Месяц сверкает в зарослях ивы,
сойдясь с вечерней звездой.
Ты рядом, бессмертие, в крыльях летучей мыши,
в паре фасетчатых глаз,
спускающихся с холма.