Massimo Maurizio 
Übersetzer:in

auf Lyrikline: 44 Gedichte übersetzt

aus: russisch nach: italienisch

Original

Übersetzung

летопись

russisch | Sergej Timofejev

в восемьдесят седьмом году
один учёный
ехал в красной машине
по улице пригорода
в девяносто четвёртом
шесть полицейских
(два патруля по три человека)
встретились на углу
в девяносто седьмом
фотограф прибыл на съёмку
но забыл фотоплёнку
и позвонил ассистенту
в девяносто девятом
они сидели в открытом кафе
наблюдая за белизной скатерти
без определённой цели
в две тысячи первом
один старик загорал
на берегу маленького
озера в жилом районе
в две тысячи третьем
закрылся тот секонд-хэнд
где были маечки той
фирмы, совсем новые
в две тысячи пятом
один малыш увидел
во сне Америку и
всю ночь улыбался
в две тысячи шестом
целый день было
двадцать шестое
августа.

© Sergej Timofejev
Audio production: Haus für Poesie, 2019

Cronaca

italienisch

nell’ottantasette
uno scienziato
passava su una macchina rossa
per una via fuori città

nel novantaquattro
sei poliziotti
(due pattuglie di tre uomini ciascuna)
si incontrarono a un crocicchio

nel novantasette
un fotografo andò a lavorare
ma dimenticò il rullino
e telefonò al suo assistente

nel novantanove
loro sedevano in un caffè all’aperto
osservando il biancore della tovaglia
senza uno scopo preciso

nel duemilauno
un vecchietto prendeva il sole
sulla riva di un piccolo
lago in un quartiere cittadino

nel duemila e tre
hanno chiuso quel negozio di roba usata
dove vendevano le canotte di quella
marca, ancora nuove

nel duemilacinque
un bambino
ha sognato l’America e
ha sorriso per tutta la notte

nel duemilasei
per tutto il giorno è stato
il ventisei
agosto

Tradotto di Massimo Maurizio

Истины

russisch | Sergej Timofejev

Я хочу рассказать тебе простые истины,
Открыть тебе важные вещи.
Всегда открывай двери, входи в лифты,
Поднимайся на этажи, проходи по коридорам.
Всегда садись в машины, заводи двигатель,
Если зима, подожди, пока он прогреется.
Всегда трать деньги, но понемногу
И только изредка трать все, что под рукой.
Летом будет лето, осенью будет осень,
Не тушуйся, не делай ничего, от чего тебе тошно.
Девочки станут девушками, а потом ты заметишь
Их, переходящих улицу за руку с малышами.
Мужчины будут хмуро прикидывать возможности,
А потом действовать по обстановке и часто ошибаться.
Правительства созданы, чтобы падать,
Корабли – чтобы проплывать под мостами.
Но тем не менее огни на том берегу реки
Никогда, представь себе, никогда не погаснут.
А если они всё-таки прекратятся, собери сумку,
Не бери лишнего и покинь город как можно скорее.
Приедешь в новое место, осмотрись, прислонись к дереву,
Можешь закурить, если куришь, постоять, подумать.
Видишь, и здесь пьют вечером чай, а по утрам кофе,
Ругают мэра, ждут перемен к лучшему.
А если есть река, и на той стороне видны огни –
Значит, есть за что зацепиться.

© Sergej Timofejev
Audio production: Haus für Poesie, 2019

Verità

italienisch

Voglio raccontarti semplici verità,
Rivelarti cose importanti.
Apri sempre le porte, entra negli ascensori,
Sali ai piani, percorri i corridoi.
Siediti sempre nelle macchine, accendi il motore,
se è inverno, aspetta che si scaldi.
Spendi sempre i soldi, ma un po’ alla volta,
E soltanto di rado spendi tutto ciò che ti trovi tra le mani.
D’estate sarà estate, d’autunno sarà autunno.
Non sclerare mai, non fare nulla che ti susciti disgusto
Le bambine diventeranno ragazze, e poi le noterai,
Mentre attraversano la strada mano nella mano con dei ragazzi.
Uomini con aria accigliata vaglieranno varie possibilità,
E poi si adatteranno alle circostanze e sbaglieranno spesso.
I governi sono fatti per crollare,
Le navi per passare sotto i ponti,
Ma ciò nonostante le luci sulla riva opposta del fiume
Mai, pensa un po’, mai e poi mai, si spegneranno.
E se dovessero smettere di brillare, fai la borsa,
Non prendere nulla di superfluo e lascia la città il più in fretta possibile.
Giungerai in un posto nuovo, guardati intorno, appoggiati a un albero,
Puoi accenderti una sigaretta, se fumi, stare fermo, pensare.
Vedi, anche qui la sera bevono il tè e la mattina il caffè,
Criticano il sindaco, auspicano cambiamenti in meglio.
E se c’è un fiume, sull’altra sponda ci saranno delle luci,
E quindi c’è qualcosa a cui appigliarsi.

Tradotto di Massimo Maurizio

Порт

russisch | Sergej Timofejev

Десятую ночь подряд на соседней улице строят порт,
Доносятся весёлые голоса, шум крана, постукивание
Металла о металл, что-то опускают, поднимают, роняют.
Причём это явно будет французский, греческий или
Итальянский порт, это совершенно точно, если
Судить по запахам, которые вплывают в наше ночное окно.
Но каждый раз, когда я выхожу с утра на улицу
И сворачиваю за угол, — вижу, что там ничего не изменилось:
Ни порта, ни весёлых рабочих, ни запаха водорослей и рыбы.
Поэтому всё чаще я работаю ночью, широко открыв окно,
И уже второй день ложусь спать, когда светлеет.
Удивительно, что этого больше никто не слышит и не замечает.
Все, кого спрашивал, тут же меняют тему.

© Sergej Timofejev
Audio production: Haus für Poesie, 2019

Il porto

italienisch

Sono dieci notti di fila che nella via accanto costruiscono il porto,
Giungono voci allegre, il rumore della gru, lo sbattere
Del metallo sul metallo, qualcosa viene calato, alzato, fatto cadere.
E sarà certamente un porto francese, greco,
O italiano, senza ombra di dubbio, a giudicare
Dagli odori che si insinuano nella nostra finestra notturna.
Ma ogni volta che di mattina esco per strada
E svolto dietro l’angolo, vedo che nulla è cambiato:
Niente porto, niente ragazzi allegri, niente odore di alghe e pesce.
Per questo io lavoro sempre più spesso di notte con la finestra spalancata,
Ed è già il secondo giorno che vado a dormire all’alba.
È curioso che nessun’altro senta e noti niente.
Tutti quelli a cui ho chiesto cambiano immediatamente argomento.

Tradotto di Massimo Maurizio
S. Timofeev. Onde lunghe. — Torino, Miraggi, 2019

Утро в стране интровертов

russisch | Sergej Timofejev

Негромко лает собака
на проезжающего на велосипеде.
Сдержанно портится погода
и рассыпается сарай.
Ночные птицы слегка критичны
по отношению к чудесам утра.
Солнце не может вспомнить,
до какой точки всходило вчера
и старается взять чуть ниже.
Дети просыпаются раньше всех
и читают свои книжки,
чтобы не будить взрослых.
Вода из крана льётся скромно,
не брызжет и почти сразу исчезает в стоке.
Еле-еле движутся тени ёлок и сосен.
Кто-то намазывает бутерброд тонким слоем масла.
По радио «Классика» передают интервью пианиста,
который на всё отвечает «да» или «нет».
Зато играет он очень точно,
с небольшими уверенными паузами.

© Sergej Timofejev
Audio production: Haus für Poesie, 2019

Una mattina nel paese degli introversi

italienisch

Un cane lancia deboli latrati
a un ciclista di passaggio.
Con moderazione peggiora il tempo
e si sgretola la rimessa.
Gli uccelli notturni sono appena un po’ critici
nei confronti dei prodigi del mattino.
Il sole non riesce a ricordare
fino a che punto si è levato il giorno prima,
e cerca di tenersi leggermente più basso.
I bambini si svegliano prima di tutti
e leggono i loro libriccini
per non svegliare gli adulti.
L’acqua scorre dal rubinetto dimessa,
non lancia spruzzi e sparisce quasi subito nello scolo.
Le ombre di abeti e di pini si muovono appena.
Qualcuno ha spalmato un sottile strato di burro su un panino.
A radio “Klassika” trasmettono un’intervista con un pianista,
che risponde a tutte le domande “sì” o “no”.
In compenso suona senza errori
con piccole pause sicure.

Tradotto di Massimo Maurizio
S. Timofeev. Onde lunghe. — Torino, Miraggi, 2019

Её нефть

russisch | Sergej Timofejev

Из коленных чашечек у неё идёт нефть,
Колени сочатся нефтью.
В хороший день можно набрать
Полулитровую банку,
Если водить её краешком по коже,
Цепляя маслянистые капли.
И что с этим делать?
Врачи только собирают консилиумы,
Хорошо хоть не раструбили журналистам.
Родные уже привыкли к тому,
Что она ходит всё время в чёрных тугих
Лосинах со специальными уплотнениями
На коленях, впитывающими всё новые капли.
Нефть – это её повседневность,
Она даже отслеживает курс на неё,
Колебания рынка, как чей-то пульс,
Чуть лихорадочный, переменный, живой,
Непонятный. В последнее время
Она чувствует себя целой
Нефтедобывающей страной.
Государством, уверенным в своём смысле.
Смотрите, как она переходит улицу,
Как смеётся, как делает покупки.
Ничего, что от нефти она избавляется
В ванной, снова и снова смывая тяжёлые
Чёрные капли. У неё в этой жизни
Есть нефть. А что есть у вас?

© Sergej Timofejev
Audio production: Haus für Poesie, 2019

Petrolio

italienisch

Dalle sue piccole rotule sgorga petrolio,
Il petrolio stilla dalle sue ginocchia.
In una giornata fortunata si può riempire
Una latta da mezzo litro,
Se le si passa l’imboccatura sulla pelle
Raccogliendo le gocce oleose.
Che cosa ci si può fare?
I dottori non fanno altro che riunire consulti,
Almeno non l’hanno spifferato ai giornalisti.
I suoi famigliari si sono già abituati al fatto
Che lei porta sempre collant neri
E duri con speciali sacche
Sulle ginocchia, per assorbire le gocce che sgorgano senza fine.
Il petrolio è la sua quotidianità,
Ne segue addirittura le quotazioni,
Le oscillazioni del mercato, come il battito di un polso
Appena un po’ irrequieto, irregolare, vivace,
Incomprensibile. Ultimamente
Si sente un grande paese
Estrattore di petrolio.
Uno Stato convinto del proprio ruolo.
Guardatela mentre attraversa la strada,
Mentre ride o fa compere.
E non importa che dal petrolio si libera
Nella vasca da bagno, lavandosi via senza sosta
Quelle gocce nere e pesanti. In questa vita lei
Ha il petrolio. E voi, che cosa avete?

Tradotto di Massimo Maurizio
S. Timofeev. Onde lunghe. — Torino, Miraggi, 2019

Джо Дассен

russisch | Sergej Timofejev

Джо Дассен входил в каждый дом,
Танцевал с каждой домохозяйкой,
Объяснял каждому уставшему мужчине,
Что ещё будут золотые времена,
Там, на Елисейских полях.
Он надевал белые штаны и белые туфли,
Распахнутую на груди рубаху,
Выходил из дома рано утром и не возвращался
До самой глубокой ночи, а иногда
Пропадал и по нескольку суток.
Он пел, и пел, и пел, медленно опуская
Всё на свои места, всё, что готово было обрушиться
И уже накренилось. Он оборачивал бьющиеся
Вещи, вроде женских сердец, в мягкие шарфы
И косынки. И постоянно протирал пыль на
Всех проигрывателях планеты. В перерывах,
Коротких, слишком коротких, он улетал на Лазурный
Берег, и забегал в море, в леопардовых плавках.
А потом наскоро вытирался, выкуривал сигарету
И быстрым шагом направлялся к личному самолету,
Уже повторяя, проминая губами первые строчки,
Которые становились мякотью всепрощения.
А люди включали проигрыватели, телевизоры,
Радиоприёмники, и везде он был нужен.
И даже его смерть никто не принял всерьез.
«Пой, — говорили ему, — пой!» И он, медленный,
курчавый, с бакенбардами, приближался
даже из небытия, и упрашивал, упрашивал:
«Положи свое сердце на место, не
разбивай его».

© Sergej Timofejev
Audio production: Haus für Poesie, 2019

Joe Dassin

italienisch

Joe Dassin entrava in ogni casa,
Ballava con ogni casalinga,
Spiegava a ogni uomo stanco
Che ci sarebbero ancora stati dei momenti di gloria,
Là, sugli Champs Élysées.
Si metteva pantaloni bianchi e scarpe bianche,
Una camicia sbottonata sul petto,
Usciva di casa la mattina presto e non vi faceva ritorno
Fino a notte fonda, e talvolta
Spariva per giorni interi.
Cantava, e cantava, e cantava, rimettendo lentamente
A posto tutto ciò che era in procinto di crollare
E già si era inclinato. Avvolgeva le cose
Fragili, come i cuori femminili, in sciarpe e scialli
Morbidi. E spolverava in continuazione tutti i
Giradischi del pianeta. Nelle pause,
Brevi, troppo brevi, volava in Costa
Azzurra e correva nel mare con un costume leopardato.
E poi si asciugava in fretta, fumava una sigaretta
E con passo veloce si dirigeva al suo aereo privato,
E già ripeteva, sgranando con movimenti delle labbra
I primi versi, che divenivano la polpa della remissione dei peccati.
E la gente accendeva i giradischi, i televisori,
Le radio e tutti avevano bisogno di lui.
E nessuno prese sul serio nemmeno la sua morte.
“Canta, – gli dicevano, – canta!” E lui, lento,
Ricciuto, con le basette, si faceva accosto,
Anche dal non essere, e implorava, implorava:
“Rimetti il tuo cuore a posto, non mandarlo in frantumi”.

Tradotto di Massimo Maurizio
S. Timofeev. Onde lunghe. — Torino, Miraggi, 2019

Старый мир

russisch | Sergej Timofejev

Я видел рождение старого мира,
Обветшавшие дома возводились
Целыми улицами, со ржавыми водосточными
Трубами, обрывающимися за пару метров
До земли, выкорчеванными рамами в подъездах
И прочими доминантами упадка. Прокуренные «опели»
И «фольксвагены» с вмятинами на капотах и
Потёками ржавчины ввозились в страну караван за
Караваном. И стариков понаехало со всего
Света, отовсюду свозили сюда ненужных там
Стариков, радостно покашливающих в нитяные
Перчатки на здешних трамвайных остановках.
И вот заледенела жизнь. Затормозилось всё, медленней
Стала сочиться вода из кранов, медленней полицейские
Нагоняли воров, а те медленней доставали пистолеты
И нажимали на курки, которые разваливались в труху,
Напоследок испустив огненный цветок выстрела.
Пуля же летела вперёд не меньше столетия. Да так и замирала
В воздухе, как таблетка, упавшая в густой прозрачный сироп.
Или как жёлтая витаминка драже с истёкшим сроком годности,
Закатившаяся за шкаф и уткнувшаяся в пыль, бумажки и ностальгию.

© Sergej Timofejev
Audio production: Haus für Poesie, 2019

Il vecchio mondo

italienisch

Ho visto la nascita del vecchio mondo,
Le case decrepite si dipanavano
Per vie intere, con i tubi delle grondaie
Arrugginiti, sospesi a un paio di metri
Dal terreno, con le cornici delle porte degli androni
Sradicate e con emblemi di decadenza del genere. Opel pregne
Di odore di fumo e Volkswagen con i cofani ammaccati e
Le incrostazioni di ruggine venivano portate carovana dopo carovana
nel paese. E giunsero vecchi da tutto
Il mondo, venivano portati da noi da ogni dove i vecchi,
inutili nelle loro terre, e tossicchiavano con gioia nei loro guanti
Di cotone alle fermate dei nostri tram.
E la vita si congelò. Tutto rallentò, più lenta
Prese a fluire l’acqua dai rubinetti, più lenti i poliziotti
Inseguivano i ladri e quelli più lenti estraevano le pistole
E premevano i grilletti, che si polverizzavano,
Espellendo poco dopo il fiore infuocato dello sparo.
E la pallottola volava in avanti per non meno di cent’anni, oppure
Si fermava in aria come una pastiglia caduta in un denso sciroppo trasparente.
O come una gialla compressa di vitamine colorate scadute
Rotolata dietro l’armadio, ricoperta di polvere, foglietti e nostalgia.

Tradotto di Massimo Maurizio
orbita. deviando sollecito dalla rotta... — Bari, Stilo, 2016

Дни ангелов

russisch | Sergej Timofejev

Ангелы – это очень медленные пацаны,
которые курят в кулаки какие-то
шоколадные сигареты.
Они переливают из пустого в порожнее
Там, на небесах.
Облака пахнут ванилью,
Всё так чисто, безопасно, ухоженно,
Как завтрак в самолете,
Стоящем в аэропорту
На вечной стоянке.
Иногда они смотрят старые боевики
И думают, что и они могли бы...
Потом идут куда-то вместе
Немного понуро.
Приходят – а это сад,
Идут под яблони, подбирают
Плоды с древа познания добра
И зла. Кусают. Жуют. Для них
Они безвредны, как и всё остальное.
Проходит день, наступают следующий.
И они снова смотрят боевики по телику
Величиной с небо.

© Sergej Timofejev / Сергей Тимофеев
Audio production: Haus für Poesie, 2019

Le giornate degli angeli

italienisch

Gli angeli sono ragazzini molto lenti
Che fumano sigarette di cioccolata
Nascondendole nel pugno.
Svuotano il mare con un cucchiaino
Lassù, nei cieli.
Le nuvole odorano di vaniglia,
Tutto è così pulito, sicuro, accurato,
Come la colazione in un aereo
Eternamente in sosta.
A volte guardano dei vecchi film d’azione
E credo che anche loro potrebbero…
Dopo vanno insieme da qualche parte
Un po’ demoralizzati.
Arrivano alla meta, è un giardino,
Camminano sotto i meli, scelgono
I frutti dall’albero della conoscenza del bene
E del male. Li mordono. Li masticano. A loro
Non fanno niente, come tutto il resto.
Passa un giorno, giunge quello successivo.
E di nuovo guardano film d’azione alla loro tele,
Grande come il cielo.

Tradotto di Massimo Maurizio
orbita. deviando sollecito dalla rotta... — Bari, Stilo, 2016

АФРИКА КАК ТРЁХРАЗОВОЕ ПИТАНИЕ

russisch | Andrei Sen-Senkov

завтрак

если здесь идёт дождь
то идёт очень долго

это напоминает
прозрачное переливание крови

обед

большинство здешних (совершенно нездешних)
причудливых насекомых
словно нарисованы
во время
красиво прерванного полового акта

ужин

белому богу скучно в африке
и когда к нему приходят
он
прячется за дверь
развлекается
притворяясь ребёнком
и меняя голос
говорит
«не могу открыть.
родителей нет дома»

AFRICA COME TRE PASTI AL GIORNO

italienisch

colazione

se qui piove
piove per molto tempo

questo ricorda
una trasfusione di sangue trasparente

pranzo

la maggior parte degli insetti
bizzarri del luogo (assolutamente alieni)
sembrano disegnati
durante
un rapporto sessuale magnificamente interrotto

cena

il dio bianco si annoia in africa
e quando lo vengono a trovare
lui
si nasconde dietro la porta
si diverte
a fingersi bambino
e cambiando la voce
dice
“non posso aprire.
i miei genitori non sono in casa”

Traduzione di Massimo Maurizio

[сон прошёл, Лесбия, настало время печали...]

russisch | Galina Rymbu

сон прошёл, Лесбия, настало время печали,
время сбросить кольца и платья на пире кровавом
во славу доброй памяти сестёр наших
будем бить бокалы!

о, Лесбия, время войны настало,
покупать травматику у мужичков коренастых,
в чехол от макбука прятать лезвие, шило
и двигаться, стиснув зубы, через ряды фашни тёмной.

о, Лесбия, это время лежит, как в гробу прижатый,
как у жертвы его рассечён череп
и кровь заливает лицо, взгляд равнодушный.
чувствуешь, как бьётся сердце, приложив руку
к груди моей, как эта ночь на нас давит?
настало время вываливаться пьяными на тверскую, на проспект мира
и обниматься.

такое время, что любовь и политика — одно и то же,
а полиция и ненависть — это что-то другое.
где открытые лекции сменяются уроками уличной борьбы,
где дыхание на морозе превращается в воображаемые свободные университеты
и на коленях стоит олимпийский мишка,
а рядом с ним на коленях стоит ребёнок,
вижу, Лесбия, в руке твоей бритву, волосы спутались, взгляд безумен.

остановись тогда — выживет наше сердце!
глядя в глаза родителям, сквозь пощечины пересекая двор,
пробегая мерцанием сквозь кордоны,
оставляя граффити и стихи,
Лесбия, встань! настало время спеть весёлую песню,
сплёвывая кровь и зубную крошку,
закрывая руками лицо, раздирая асфальт,
пока наши братья, наши друзья, наши родители
встали в круг и кричат: «хоп! хоп!»

я не знаю, какие нужно прочесть книги,
какой политической борьбой здесь нужно заняться,
когда вокруг все ни мёртвые ни живые,
по сговору, в небытие устанавливают один порядок,
когда водят по губам ссаным членом
за грудой досок на школьном дворе: «щас мы тебя переучим»

этой ночью ни живой ни мёртвой,
когда не знаешь языка другого,
вставай, Лесбия! хватит, вставай с колен!
вставай, любимая, даже если на смерть идёт дело
и этот пир, страшный и стрёмный, эти мясные яства,
эти черви на головах «чёрной хунты»,
эти выкрики, удары, митинги, всхлипы — всё сгинет в пропасть.

© Galina Rymbu
Audio production: Haus für Poesie / 2016

[il sonno è passato, Lesbia, è giunta l’ora della mestizia...]

italienisch

il sonno è passato, Lesbia, è giunta l’ora della mestizia,
l’ora di gettare gli anelli e i vestiti nel falò insanguinato
per la gloria del buon ricordo delle sorelle nostre
mandiamo i calici in frantumi!

o, Lesbia, l’ora della guerra è giunta,
di comprare armi pneumatiche da ometti tarchiati
e nella custodia del mac book nascondere una lama, un punteruolo
e procedere, a denti stretti, in mezzo a file scure di fasci.

o, Lesbia, quest’ora è sdraiata, come stretta in una tomba,
come la sua vittima ha il cranio spaccato
e il sangue gli bagna il viso, lo sguardo indifferente.
se appoggi la mano sul mio petto puoi sentire
come batte il cuore, come questa notte ci schiaccia?
è giunta l’ora di uscire ubriachi sulla tverksaja, su prospekt mira
e abbracciarsi.

un’ora tale che l’amore e la politica sono una cosa sola,
e le polizia e l’odio sono qualcosa di diverso.
dove le lezioni pubbliche sono sostituite da lezioni di lotta di strada,
dove il respiro al gelo si trasforma in università libere
e immaginarie
la mascotte delle olimpiadi miška sta in ginocchio,
e accanto a lui un bambino sta in ginocchio,
vedo, Lesbia, un rasoio nella tua mano, i capelli scompigliati, lo sguardo è folle.

fermati dunque sopravvivrà il nostro cuore!
guardando i genitori negli occhi, attraversando il cortile in mezzo agli schiaffi,
attraversando di corsa i cordoni come uno sfolgorio,
lasciando graffiti e versi,
Lesbia, alzati! è giunta l’ora di cantare una canzone allegra,
sputando sangue e briciole di denti,
coprendosi la faccia con le mani, squarciando l’asfalto,
intanto i nostri fratelli, i nostri amici, i nostri genitori
si sono levati in cerchio e gridano: “hop! hop!”

non so quali libri bisogna leggere,
di quale battaglia politica occuparsi,
quanto intorno a te tutti non sono né morti né vivi,
come se si fossero accordati, nell’oblio stabiliscono un ordine,
quando ti passano sulle labbra un membro che sa di piscio
dietro a una montagna di lavagne nel cortile della scuola: «ora ti insegniamo noi»

questa notte né viva né morta,
quando non sai altra lingua,
alzati, Lesbia! basta stare in ginocchio, alzati!
alzati, mia amata, anche se si trattasse di morire
e questo falò, orribile e da paura, questo desco di carne,
questi vermi sulle teste della «chunta nera»,
queste urla, botte, manifestazioni, gemiti — tutto marcirà nell’abisso.

Tradotto dal russo da Massimo Maurizio

[это было в это или в прошлое воскресенье...]

russisch | Semyon Khanin

это было в это или в прошлое воскресенье

не хотелось долгого выяснения отношений
но ты настаивала
на остановке десятого трамвая
где стена ботанического сада

что ж, объяснимся

для начала всё-таки лучше тебе прилечь
чтобы легче было меня понять

и давай так: откровенность на откровенность
вот, смотри, я тоже в подвешенном состоянии
и с меня ещё станется
 
всё равно ведь уже не сообразить, кто кого вовлёк
а кто сам незаметно втянулся

опрометчиво было так довериться мне
хотя понятно, что я — могила
но представь, каково это в себе держать
даже в такой обтекаемой форме

ну да ладно об этом
у меня есть два лата — чего будем делать

© Semyon Khanin / Семён Ханин
aus: Семён Ханин. Вплавь
Рига: Орбита, 2013
ISBN: 978-9934-8361-4-5
Audio production: Semyon Khanin / Семён Ханин

[è successo questa domenica o quella precedente...]

italienisch

è successo questa domenica o quella precedente

non volevo dare lunghe spiegazioni sui miei sentimenti
ma tu hai insistito
alla fermata del tram, del dieci
accanto al muro del giardino botanico

va bene, chiariamoci

ma forse è meglio che prima ti sdrai
perché possa capirmi con più facilità

e diciamolo, sincerità per sincerità,
ecco, guarda, anch’io ho la testa fra le nuvole
sono capace di tutto

e comunque non si può più capire chi ha coinvolto chi
e chi ci si è infilato senza accorgersene

fidarsi di me è stato avventato
sebbene fosse chiaro che io sono una tomba
e immagina come sia tenerselo dentro
anche in questa forma così aerodinamica

ma basta parlare di questo
ho due lats, che cosa facciamo

Tradotto da Massimo Maurizio

[Смерть, возвратившись с кладбища...]

russisch | Linor Goralik

Смерть, возвратившись с кладбища,
не проходит на кухню ужинать,
а прямо в ботинках валится на кровать
и быстро, обессиленно засыпает.
Ты задерживаешь вилку в воздухе.
Нужно пять-шесть секунд, чтобы приступ раздражения
отступил перед аппетитом, —

как по утрам, когда она наваливается сверху
и начинает елозить
и целоваться.

aus: Подсекай, Петруша
Москва: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2007
ISBN: 5-86856-139-2
Audio production: Aquanaut studio (2012)

[La morte, ritornata dal cimitero...]

italienisch

La morte, ritornata dal cimitero,
non passa in cucina a cenare,
ma si butta immediatamente sul letto con gli stivali
e si addormenta di colpo, spossata.
Tu trattieni la forchetta a mezz’aria.
Ti servono cinque o sei secondi affinché l’accesso d’ira
si plachi per far posto all’appetito,

come di mattina, quando ti si getta addosso dall’alto
e si mette a gattonare
e a sbaciucchiarti.

Traduzione di Massimo Maurizio
«La massa critica del cuore...» Antologia di poesia russa contemporanea. — Milano: Mimesis, 2013.

[Вот красным лесом красная лиса...]

russisch | Linor Goralik

Вот красным лесом красная лиса, –
а он лежит, смешавшись с автоматом,
в осеннем красном буром чернозёме,
неглубоко, –
                          и вот лиса несётся,
пересекая сердце, горло, сердце, –
подскакивает, лапой влезши в душу,
отряхивает лапу, мчится дальше, –
                          И он кричит распавшейся гортанью:

КАКОГО ХУЯ, ГОСПОДИ, – ЗА ЧТО?!

Я не успел – я инвалид по зренью, –
я не успел, – они меня в апреле,
когда уже исход и всё понятно,
когда таких, как я, – едва одетых,
полуслепых, хромых или безусых, –
от киндер, кирхе, запаха из кюхен, –
в зелёный их апрельский красный лес,
где я от крови ничего не видел,
и красный зверь, и горло, сердце, горло –
а я ни разу даже не пальнул,
я не успел –
                          какого хуя, Боже?!

ТАК ДАЙ МНЕ, ДАЙ МНЕ, ДАЙ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ!!!

И тут лиса упала и лежит.

aus: Подсекай, Петруша
Москва: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2007
ISBN: 5-86856-139-2
Audio production: Aquanaut studio (2012)

[La volpe fulva va nel folto fulgido del bosco...]

italienisch

La volpe fulva va nel folto fulgido del bosco,
e lui sta disteso, confondendosi col mitra,
è nella terra rossa densa rugginosa
dell’autunno, in superficie,
                                           e la volpe

prosegue traversando il cuor, la gola, il cuore,
saltella, ficca la sua zampa dentro l’anima,
la zampa scrolla, e si getta in avanti,
                          E lui grida con la gola fracassata:

MA COSA CAZZO È, SIGNORE, MA PERCHÉ?!

Io non ho fatto in tempo, agli occhi ho dei problemi,
io non ho fatto in tempo, e quelli a me in aprile,
quand’era ormai la fine e tutto ormai era chiaro,
e quelli come me, vestiti a malapena,
i mezzi ciechi e gli zoppi, i senza baffi,
da kinder, kirche, dagli odori delle küche,
nel loro verde bosco fulgido d’aprile,
laddove per il sangue non vedevo nulla,
e poi la belva fulva, e gola, cuore, gola,
nemmeno una volta io ho fatto fuoco,
io non ho fatto in tempo,
                                            per che cazzo, o Dio?! 

E ALLORA DAMMI, DAMMI, DAMMI TU QUALCOSA!!! 

E qui la volpe è caduta e sta distesa.

Traduzione di Massimo Maurizio
«La massa critica del cuore...» Antologia di poesia russa contemporanea. — Milano: Mimesis, 2013.

[Камень удерживает бумагу...]

russisch | Linor Goralik

Камень удерживает бумагу, ножницы вырезают из неё подпись и печать.
Осталось совсем чуть-чуть.

Камень думает: «Ну какой из меня медбрат?
Надо было поступать на мехмат.
Вот опять меня начинает тошнить и качать.
С этим делом пора кончать».

Ножницы думают: «Господи, как я курить хочу!
Зашивать оставлю другому врачу.
Вот же бабы — ложатся под любую печать,
как будто не им потом отвечать».

Бумага думает, что осталось совсем чуть-чуть,
и старается
не кричать.

aus: Подсекай, Петруша
Москва: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2007
ISBN: 5-86856-139-2
Audio production: Aquanaut studio (2012)

[La pietra trattiene la carta...]

italienisch

La pietra trattiene la carta, firma e timbro le forbici tagliano.
Ne è rimasta soltanto una scaglia.

La pietra pensa: “Sono un pessimo infermiere?
Avrei dovuto studiare da ingegnere.
Ecco, di nuovo ho la nausea e mi viene da vomitare.
Devo piantarla con questo affare”.

Le forbici pensano: “Dio, quanto vorrei una sigaretta!
Troverò altri dottori che faran sì che io smetta.
Sotto ogni timbro ‘ste donnette si vanno a sdraiare,
come non fossero loro che poi se la devon sbrigare”.

La carta pensa che ne è rimasta una scaglia soltanto,
e a non gridare
ci riesce, ma a stento.

Traduzione di Massimo Maurizio
«La massa critica del cuore...» Antologia di poesia russa contemporanea. — Milano: Mimesis, 2013.

[Как можно писать стихи после четырнадцатого января 1942 года?..]

russisch | Linor Goralik

                                             Александру Барашу


После 6 февраля 43-го? После 11 марта 1952-го?
Как можно писать стихи после 22 июня 1917-го?
После июля 1917-го? После марта 1984-го?
Как можно писать стихи после 6 ноября 1974 года,
11 сентября 1965 года, 1 августа 1902-го,
9 мая 1912-го?
Как можно писать стихи после 26-го числа прошлого месяца?
После 10 июня прошлого года? После 12 июня?
После 14 декабря 1922 года?
После этого четверга?
После того, что случилось сегодня в три?
Ужасней, наверное, было только первое ноября 1972 года.
Только 12-е апреля семьдесят третьего было, возможно, ещё страшнее.
Или шестое августа 86-го. 4 сентября 1913-го. Или, скажем,
двадцать пятое июля 1933 года. Или двадцать шестое.
Кто-то наверняка упал с передвижной лестницы в библиотеке,
сломал позвоночник, никогда не сможет двигаться.
Кто-то, наверное, погиб,
по ошибке подорвав себя вместе с заложниками.
У кого-то, скорее всего, ребёнок побежал за мороженым,
буквально за два квартала,
и никогда не вернулся.
Нет, буквально за угол. Нет, буквально в соседний дом.
Нет, вернулся восемнадцать лет спустя, 25 марта.
Или двенадцать лет назад, 24 ноября, в 15:00.
Умер 26-го числа прошлого месяца.
Написал одно-единственное стихотворение, очень плохое.

aus: Так это был гудочек
Озолниеки: Literature without borders, 2015
ISBN: 978-9934-14-555-1
Audio production: Aquanaut studio (2012)

[Com’è possibile scrivere versi dopo il quattordici aprile del 1942?..]

italienisch

                           Ad Aleksandr Baraš

Com’è possibile scrivere versi dopo il quattordici aprile del 1942?
Dopo il 6 febbraio del ’43? Dopo l’11 marzo del 1952?
Com’è possibile scrivere versi dopo il 22 giugno del 1917?
Dopo il luglio del 1917? Dopo il marzo del 1984?
Com’è possibile scrivere versi dopo il 6 novembre del 1974,
l’11 settembre del 1965, il 1° agosto del 1902,
il 9 maggio del 1912?
Com’è possibile scrivere versi dopo il 26 del mese scorso?
Dopo il 10 giugno dell’anno scorso? Dopo il 12 giugno?
Dopo il 14 dicembre del 1922?
Dopo questo giovedì?
Dopo quello che è successo oggi alle tre?
Più orribile, probabilmente, fu soltanto il primo novembre del 1972.
Soltanto il 12 aprile del settantatré fu, forse, ancora più terribile.
O il sei agosto dell’86. Il 4 settembre del 1913. O, diciamo,
il venticinque luglio del 1933. O il ventisei.
Qualcuno probabilmente è caduto dalla scala a pioli in biblioteca,
si è fratturato la colonna vertebrale, non potrà mai più muoversi.
Qualcuno, probabilmente, è morto di morte violenta,
facendosi saltare in aria per sbaglio con gli ostaggi.
Il bambino  di qualcuno quasi certamente è corso a prendere il gelato,
letteralmente a due isolati di distanza,
e non è mai più tornato.
No, letteralmente dietro l’angolo. No, letteralmente nella casa accanto.
No, è tornato diciotto anni dopo, il 25 marzo.
O dodici anni fa, il 24 novembre, alle 15:00.
È morto il 26 del mese scorso.
Ha scritto in tutto una sola poesia, molto brutta.

Traduzione di Massimo Maurizio
disAccordi: Antologia di poesia russa 2003-2016. — Bari: Stilo Editrice, 2016.

[Ночью, в самом начале...]

russisch | Linor Goralik

Ночью,
в самом начале удивительно тёплого месяца,
он обошёл всех остальных
и велел собираться.
Кто-то был предупреждён заранее.
Большинство — нет.

Сначала он боялся,
что их выдаст
испуганный недоуменный гомон,
дребезжание пыльных шкафов,
истерический перезвон ножей.

Потом это стало неважно.

Перепуганно причитали длинные старые селёдочницы,
плакали ничего не понимающие маленькие рюмки,
утюги столпились в дверях
осоловелым, покорным стадом.
Тарелки метались,
не понимая, как можно бросить
весь этот затхлый скарб —
потемневшие скатерти,
грязные кухоные полотенца,
священные бабушкины салфетки.
Жирная утятница, воровато озираясь,
быстро заглатывала серебряные ложечки.
Солонка трясла свою пыльную, захватанную сестру,
истерически повторявшую:
«Она догонит и перебьёт нас!
Она догонит и перебьёт нас!..»

Он неловко ударил её
деревянной засаленной ручкой.
Она замолчала.

Когда они, наконец, двинулись вниз по пригорку,
вся околица слышала их,
вся деревня смотрела на них из окон.
Когда они добежали до реки,
топот Федоры уже отзывался дрожью
в его тусклых от застаревшей грязи
медных боках.

Задние ряды проклинали его,
скатывались в канавы, отставали.
Средние плакали, проклинали его, но шли.
Передних не было, —
только он,
на подгибающихся старых ногах,
в молчаливом ужасе
ответственности и сомнений.

Когда они всё-таки добежали до реки —
измученные, треснувшие, надбитые, —
он обернулся и сказал им: «Вот увидите,
мы войдём в воду — и выйдем из неё другими».

Но тут река расступилась.

aus: Так это был гудочек
Озолниеки: Literature without borders, 2015
ISBN: 978-9934-14-555-1
Audio production: Aquanaut studio (2012)

[Di notte, proprio all’inizio...]

italienisch

Di notte,
proprio all’inizio di un mese incredibilmente caldo,
lui fece il giro di tutti gli altri
e ordinò di radunarsi.
Qualcuno era stato avvertito in anticipo, la maggior parte no.

Dapprima aveva paura
che li tradisse
uno schiamazzo perplesso e timoroso,
un tintinnio degli armadi polverosi,
un trillo isterico dei coltelli.

Poi tutto questo divenne irrilevante.

I lunghi, vetusti piatti da portata per il pesce si lagnarono allarmati,
i piccoli bicchierini piangevano, incapaci di comprendere alcunché,
i ferri da stiro s’adunarono alle porte,
come mandrie sonnolente ed ubbidienti.
I piatti si lanciavano,
senza comprendere come si potessero gettare
tutti quei beni ed effetti muffiti:
le tovaglie scolorite,
gli sporchi asciugamani da cucina,
i sacri tovaglioli della nonna.
Un grasso recipiente per cuocere le anatre, occhiate furtive gettando d’attorno,
ingoiava frettoloso cucchiaini d’argento.
Una saliera agitava la sua sorella polverosa e insudiciata, che isterica ripeteva:
“Ci raggiungerà e c’ammazzerà! Ci raggiungerà e c’ammazzerà!..”

Lui la colpì goffamente
col suo manico unto di legno.
E lei tacque.

Quando infine si misero a scendere il poggio,
il limite del villaggio tutto li sentì,
il villaggio tutto li osservava dalle finestre.
Quando giunsero al fiume di corsa,
lo scalpiccio di Fedora già risuonava
come un brivido nei suoi fianchi di rame,
opachi per l’antico fango.

Le ultime file lo maledicevano,
scivolavano nei fossi, restavano indietro.
Quelle mediane piangevano, lo maledicevano, ma procedevano.
Le prime non c’erano,
soltanto lui,
sulle sue gambe vecchie e spossate,
in quell’orrore silenzioso
di dubbi e responsabilità.

Quando alla fine giunsero al fiume di corsa,
fiaccati, spossati, stremati,
lui si voltò e disse loro: “Ora vedrete,
entreremo nell’acqua e ne usciremo diversi”.

Ma a questo punto le acque del fiume si divisero.

Traduzione di Massimo Maurizio
«La massa critica del cuore...» Antologia di poesia russa contemporanea. — Milano: Mimesis, 2013.

[не подумай, что это бездомный...]

russisch | Semyon Khanin

не подумай, что это бездомный
просто он потерял ключи
и четвёртый месяц ночует на ступеньках
мебельного магазина

кажется ему не очень удобно
в такой скрюченной позе
а на самом деле он акробат
и так ему намного сподручней дремать

с чего ты взяла, что он умер
подумаешь, не дышит
чего ещё ждать от продвинутых йогов
умеющих задерживать дыхание на многие годы

ну, точнее, почти навсегда

© Semyon Khanin / Семён Ханин
aus: Семён Ханин. Вплавь
Рига: Орбита, 2013
ISBN: 978-9934-8361-4-5
Audio production: Semyon Khanin / Семён Ханин

[non credere che sia un senzatetto...]

italienisch

non credere che sia un senzatetto
ha semplicemente perso le chiavi
e da più di tre mesi dorme sui gradini
di un negozio di mobili

pare che non stia troppo comodo
in quella posa raggomitolata
ma in realtà è un acrobata
e così gli è molto più agevole sonnecchiare

come ti è venuto in mente che è morto
solo perché non respira
ci si può aspettare di tutto dagli yogin esperti
in grado di trattenere il respiro per diversi anni

o meglio, più precisamente, quasi per sempre

Tradotto da Massimo Maurizio

[не мог её узнать...]

russisch | Semyon Khanin

не мог её узнать
и чтобы посмотреть
она ли это на самом деле
я подошёл поближе

другая сумочка, причёска
глаза другого цвета
а всё же это была она

и я смешался
не знал совсем что делать

но пересилив робость
приблизился ещё
взял за руку, погладил

баллончик со слезоточивым газом
достав, она мне пшикнула в лицо

весь в газированных болезненных слезах
ослепший, всхлипывая, извиваясь
я неожиданно вошёл в неё

и вышел с другой стороны

обернулся —
нет, всё-таки это была не она 

© Semyon Khanin / Семён Ханин
aus: Семён Ханин. Вплавь
Рига: Орбита, 2013
ISBN: 978-9934-8361-4-5
Audio production: Semyon Khanin / Семён Ханин

[non riuscivo a riconoscerla...]

italienisch

non riuscivo a riconoscerla
e per vedere
se fosse davvero lei
mi avvicinai

un’altra borsetta, un’altra pettinatura
occhi di un altro colore
ma comunque era lei

ed io ridevo
non sapevo assolutamente che cosa fare

ma superando la mia timidezza
mi avvicinai ancora
la presi per la mano, la accarezzai

tirato fuori lo spray con il gas
lacrimogeno, me lo spruzzò in faccia

totalmente acciecato da dolorose lacrime
gasate, singhiozzando, contorcendomi
inaspettatamente entrai in lei

e uscii dall’altra parte

mi voltai –
no, comunque non era lei

Tradotto da Massimo Maurizio

[нащупывая губами горлышко...]

russisch | Semyon Khanin

нащупывая губами горлышко
пить записки из брошенных в море бутылок
проборматывая темноватые местами каракули
гортанно-кудрявое бульканье пузырьков

артикулируя тщательно в формулах вежливости скомканные начала

захлёбываясь диким смехом
вникать в подробности катастрофы

корабль утонул
и солнце сморщилось
и море опрокинувшись разлилось
и мы тут
мы тут
тут

мы, ваши суррогатные братья и сёстры
по разуму, конечно, по чему же ещё
хоть бы заёмному, хоть бы и внеземному
есть ли разница в этой стадии амнезии
вкусившим от неземного блаженства

мы, те самые, желеобразные небожители
затерянные в железобетонных необитаемых джунглях
стоим в три погибели как ещё не открытые лжеорангутанги
на невозделанном побережье вожделенного шампанзее
ждём сигнала и умираем от жажды

тут поплыли чернила
и сквозь розовые, синеватые линзы медуз
мелькнули обмылки плоских невыразительных лиц

© Semyon Khanin / Семён Ханин
aus: Семён Ханин. Вплавь
Рига: Орбита, 2013
ISBN: 978-9934-8361-4-5
Audio production: Semyon Khanin / Семён Ханин

[scandagliando il collo con le labbra...]

italienisch

scandagliando il collo con le labbra
bere i messaggi delle bottiglie gettate in mare
decifrando con un borbottio gli scarabocchi a tratti oscuri
il glu glu gutturale e arricciato delle bollicine

articolando attentamente inizi smozzicati come formule di cortesia

strozzandosi per l’incontenibile riso
afferrare tutti i dettagli di una catastrofe

la nave è affondata
e il sole si è corrugato
e il mare rovesciandosi si è svuotato
e noi siamo qui
noi siamo qui
qui

noi, vostri surrogati fratelli e sorelle
di ingegno, certo, di che altro,
anche solo preso in prestito, anche solo extraterrestre
c’è davvero differenza in questo stadio dell’amnesia
per chi ha gustato beatitudini di un altro mondo

noi siamo i soliti, abitatori gelatinosi del cielo
perduti in giungle deserte di cemento armato
siamo piegati in quattro come pseudo orangotanghi non ancora scoperti
sulla riva incolta di un agognato champagnsea
attendiamo il segnale e moriamo di sete

a questo punto giunse a nuoto l’inchiostro
e attraverso le lenti rosee e bluastre delle meduse
baluginarono le saponette consumate di lisci volti inespressivi

Tradotto da Massimo Maurizio

[как-то глупо прощаться заранее...]

russisch | Semyon Khanin

как-то глупо прощаться заранее
эта вечность с небольшими перерывами
настоящими трещинами в поддельном мраморе
и едва ли кто просил говорить о нешуточных прорехах
но и в этих пределах простор для сомнений есть

сто́ит ли сейчас или после или совсем потом
в позе мокрого дерева у подозрительно белой глухой стены
инстинктивно озвучивать взгляд соскользнувший
                                        с ещё непроявленных поляроидных потолков
с самодельных разбухших зеркал
не удержавшись в неровном мраморном свете

© Semyon Khanin / Семён Ханин
aus: «Воздух», 2014, № 4.
Audio production: Semyon Khanin / Семён Ханин

[sembra stupido dirsi addio prima del tempo...]

italienisch

sembra stupido dirsi addio prima del tempo
quest’eternità con le sue piccole pause
come crepe reali in un marmo fittizio
è difficile che qualcuno abbia chiesto di parlare di strappi profondi
ma in queste aree spazio per il dubbio ce n’è.

ha senso adesso o dopo o molto dopo
nella posa di un albero umido accanto a un muro cieco sospettosamente  bianco
registrare istintivamente la colonna sonora di uno sguardo che scivola
                                               da soffitti di polaroid non ancora sviluppati
da specchi gonfi creati con fai da te
incapaci di reggersi sulla luce discontinua del marmo

Tradotto da Massimo Maurizio

[бронзоволицая статуя...]

russisch | Semyon Khanin

бронзоволицая статуя
рабыня с зубами слоновой кости
за два дня до аукциона
оказалась больна

изогнулась
так ломит суставы
ноют трещины в слишком тонких запястьях
от боли до крови прокусила коралловую губу

парализована страхом глядит
от напряжения затекла, онемела шея
отнялась и безвольно упала рука
смятую в кулаке уронила записку

опытный реставратор
прильнул к ней вправляя
смещённый мраморный позвонок
шепчет «не бойтесь, немного хрустнет»
стынут закипевшие было в груди слёзы

обрабатывает то место
где расплылась и подсохла клякса
на побелевших костяшках пальцев
из своих усов он делает щётку
чистит сколы, швы, подмышки, в шагу и клеймо

потом она только вздрогнет
на стук молотка
и будет невольно дичиться
когда новый хозяин поцокает языком

© Semyon Khanin / Семён Ханин
aus: Семён Ханин. Вплавь
Рига: Орбита, 2013
ISBN: 978-9934-8361-4-5
Audio production: Semyon Khanin / Семён Ханин

[statua dal volto bronzeo...]

italienisch

statua dal volto bronzeo
schiava con i denti d’avorio
due giorni prima dell’asta
ti sei ammalata

tutta curva
ti fanno male le articolazioni
gemono le fratture nei tuoi polsi troppo sottili
per il dolore hai morso il tuo labbro di corallo fino a farlo sanguinare

paralizzata dal terrore osserva
s’è intorpidita per la troppa tensione, il collo è paralizzato
insensibile il braccio non si regge
ha lasciato cadere il biglietto che sgualciva nel pugno

restauratore esperto
le si è accostato assestando
la colonna vertebrale di marmo fuori posto
sussurra «non abbia paura, scricchiolerà solo un po’»
si raffreddano le lacrime che ribollivano nel petto

massaggerà la zona
dove s’è allargata e s’è asciugata la macchia d’inchiostro
sulle ossicine sbiancate delle dita
dei suoi baffi fa una spazzola
pulisce le incrinature, le giunture, le ascelle, le forcelle e il marchio

dopo di che lei soltanto sussulterà
al colpo del martello
e involontariamente diverrà selvatica
quando un nuovo padrone farà schioccare la lingua

Tradotto da Massimo Maurizio

[Запомнилась диковинная напольная мозаика...]

russisch | Leonid Schwab

Запомнилась диковинная напольная мозаика —
Фигуры поверженных быков,
Красная трава,
Прогибающаяся под тушами быков.
В центре — единорог-убийца
С закрытыми красными глазами,
Как еле держащийся на ногах.
Вдали пастухи с курительными трубками,
Чубуками указывающие на единорога.

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Освобожденный Улисс. Современная русская поэзия за пределами России. / Сост. Д. Кузьмин.
Москва: Новое литературное обозрение, 2004
Audio production: Aquanaut studio

[Mi è tornato alla mente un terribile pavimento a mosaico...]

italienisch

Mi è tornato alla mente un terribile pavimento a mosaico,
Figure di tori sconfitti,
L’erba verde,
Che si piega sotto le carcasse dei tori.
Al centro l’unicorno assassino
Con i suoi occhi rossi serrati,
Che pare reggersi a malapena in piedi.
In lontananza ci sono pastori con le pipe turche,
Che indicano l’unicorno con i cannelli.

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

[Шахматы, шашки рассыпались...]

russisch | Leonid Schwab

Шахматы, шашки рассыпались. 
Ветер сшибает стекло. 
Из темноты выступают Фридрих и Эльза. 

Фридрих и Эльза, станцуйте, как цыгане, 
Любовный танец. 

Нет, – отвечала Эльза. – Я безумно слаба, 
Но Фридрих в отличной форме. 

И Фридрих вылетал, как бешеный. 
Брались за руки, 
Танцевали, как цыгане. 

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Освобожденный Улисс. Современная русская поэзия за пределами России. / Сост. Д. Кузьмин.
Москва: Новое литературное обозрение, 2004
Audio production: Aquanaut studio

[Gli scacchi e le pedine della dama si sono sparpagliate...]

italienisch

Gli scacchi e le pedine della dama si sono sparpagliate.
Il vento butta giù il vetro.
Dal buio escono Friedrich e Elsa.

Friedrich e Elsa, ballate come zingari
Un ballo d’amore.

No, rispondeva Elsa, sono terribilmente debole,
Ma Friedrich è in ottima forma.

E Friedrich volava come un matto.
Si prendevano per mano,
Ballavano come zingari.

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

[Я сделан из сыра у меня голова старика...]

russisch | Leonid Schwab

Я сделан из сыра у меня голова старика
По свистку начинается жизнь с середины
Я стою над оврагом с оленем сверчком или братом
В житейском смысле нас зовут Алёша

Поднимается вихрь как простейший пограничный заслон
Вырастают грибы из бумаги я стою на часах
Со сдобною булкой как с осколочной бомбой
Чтобы не растревожить родных

Я колкостей не люблю
Трепетание малых событий порождает а) правителя молодого
б) земледелие вечного лета
Любовь начинается с ложки компота

Мне трудно заплакать Алёша а жить неизмеримо легко
Навстречу выходит невеста умыться с дороги
По касательной к дому плывут панорамные цирки
И я как демон слеп и глух как демон

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Poverit’ v botaniku
Moskva: Novoye literaturnoye obozreniye, 2005
Audio production: Aquanaut studio

[Sono fatto di formaggio, la mia è la testa di un vecchio...]

italienisch

Sono fatto di formaggio, la mia è la testa di un vecchio
Al fischio la vita incomincia da metà
Sto su un precipizio con una renna un grillo o mio fratello
Nella vita di tutti i giorni ci chiamano Aleša

Si alza il vortice come rudimentale cortina di confine
Nascono funghi dalla carta io sto su un orologio
Con una girella con l’uvetta in mano come se reggessi una bomba a frammentazione
Per non far preoccupare i miei cari

Non amo le cose pungenti
Il fermento degli avvenimenti insignificanti genera a) un giovane capo
b) l’agricoltura di un’estate infinita
l’amore incomincia con un cucchiaio di composta

Non riesco a piangere Aleša ma vivere è incommensurabilmente facile
Ti viene incontro la promessa sposa per levarsi dalla strada
Sulla tangente che tocca la strada di casa guizzano circhi panoramici
E io come un demone sono cieco e sono sordo come un demone

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

[Я уехал в Монголию, чтобы поверить весёлому сну...]

russisch | Leonid Schwab

Я уехал в Монголию, чтобы поверить весёлому сну, 
Сопровождал военизированный караван, 
Подножка вертолёта скользнула по виску, 
На всю жизнь остался фиолетовый шрам.

Подростки латали бечёвкою войлочный мяч,
Пастухи выпивали, передавая узкий стакан.
Я оставался в полном сознании, чтобы слышать приказ,
У развилки дорог стоял истукан.

К ночи пыль оседала, я споласкивал рот,
Освобождался от наплечных ремней,
Удары сердца я воспринимал как пароль
И гордился озабоченностью своей.

И, обернувшись худым одеялом, как учил проводник,
Я слышал было шаги развесёлого сна,
Но являлся мой старший брат и песен не заводил,
И простуженно кашлял, и исчезал, как луна.

Я звал его, шарил по воздуху непослушной рукой,
Обыскивал местность при поддержке ночного огня,
И товарищи, смертельно уставшие за переход,
Угрожали избавиться от меня.

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Poverit’ v botaniku
Moskva: Novoye literaturnoye obozreniye, 2005
Audio production: Aquanaut studio

[Sono andato in Mongolia per credere a un sogno allegro...]

italienisch

Sono andato in Mongolia per credere a un sogno allegro,
Accompagnavo una carovana militarizzata,
Il predellino dell’elicottero mi batté su una tempia,
Mi è rimasta una cicatrice viola per tutta la vita.
Dei ragazzini con della corda rappezzavano una palla di feltro,
Dei pastori bevevano, passandosi il bicchiere affusolato.
Io sono rimasto assolutamente lucido per sentire l’ordine,
Al crocicchio delle strade c’era un idolo di pietra.
Verso notte la polvere si posava, io mi sciacquavo la gola,
Mi liberavo delle fibbie sulle spalle,
Percepivo i battiti del cuore come una parola segreta
E andavo fiero della mia inquietudine.
E, avvoltomi in una magra coperta, come mi aveva insegnato la mia guida,
Sentivo, è vero, i passi di un sogno spensierato,
Ma mi appariva mio fratello maggiore e non intonava canti,
E tossiva costipato e spariva come una luna.
Lo chiamavo, frugavo nell’aria con la mano disubbidiente,
Scandagliavo i dintorni con l’aiuto del fuoco notturno,
E i compagni, mortalmente stanchi per quel passaggio,
mi minacciavano di liberarsi di me.

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

[Мне кажется, я проживаю в раю...]

russisch | Leonid Schwab

Мне кажется, я проживаю в раю,
На бесчисленных множествах потайных плоскогорий,
Глаза поднимаю, как бубны,
Рукою указываю на пришедшую в негодность автостраду.

Я предчувствую плен и войну,
Надо мной зависает тряпичный кулик, он же скворушка златозубый.
Планеты приходят в движение,
Оживает маховик силовой станции.

В оврагах белеют детали машин,
Мне жаль основ естествознания.
Я царь, мой обед никогда не готов, я злопамятен, как Иаков,
Я пропал, слава Богу, как говорится.

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Освобожденный Улисс. Современная русская поэзия за пределами России. / Сост. Д. Кузьмин.
Москва: Новое литературное обозрение, 2004
Audio production: Aquanaut studio

[Mi sembra di vivere in paradiso...]

italienisch

Mi sembra di vivere in paradiso,
Su un’infinita moltitudine di altopiani reconditi,
Alzo gli occhi come tamburelli,
Indico con la mano l’autostrada ormai inservibile.

Ho presentimenti di prigionia e di guerra,
Sopra di me sta sospeso un beccaccino, e lui è lo storno dai denti dorati.
I pianeti incominciano e muoversi,
Prende vita il volano della centrale elettrica.

Nei fossi baluginano bianchi pezzi di macchine,
mi fanno pena le basi delle scienze naturali.
Sono un re, il mio pranzo non è mai pronto, sono rancoroso come Giacobbe,
Grazie a Dio, come si dice, sono perduto.

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

[Кришна не плачет...]

russisch | Leonid Schwab

Кришна не плачет. 
Медведи в саду преследуют дочь англичанина. 
Назревает гроза, девочка схоронилась за камнем. 
За оградой произрастают петунии. 
Чем меньше планета, тем молния долговечней.

На рассвете стучится домой со товарищи англичанин, 
Девочка спит на траве, дождь перестал. 
Вместо медведей мы видим сборщиков хлопка.

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Poverit’ v botaniku
Moskva: Novoye literaturnoye obozreniye, 2005
Audio production: Aquanaut studio

[Krishna non piange...]

italienisch

Krishna non piange.
Gli orsi in giardino tormentano la figlia dell’inglese.
Sta arrivando una tempesta, la bimba si protegge dietro una pietra.
Dietro la palizzata spuntano le petunie.
Più è piccolo il pianeta, più a lungo balena il lampo.
All’alba l’inglese bussa alla porta di casa co’ i soi compari,
La bambina dorme sull’erba, la pioggia è cessata.
Al posto degli orsi vediamo i raccoglitori di cotone.

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

[Под неслыханной силы трактором звездолётом земля ледяная...]

russisch | Leonid Schwab

Под неслыханной силы трактором звездолётом земля ледяная,
Поля колосятся, и ветер сшибает головной убор.
В медном кабеле запутавшийся олень
Перепугал дошкольников до полусмерти.
Некий солдат в чёрном фартуке освобождает оленя.

Играется свадьба по прошествии недолгого времени,
Дети ведут для солдата царицу,
Каковая глядит как жена,
И хлеб, и луковица от простуды достаются солдату.

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Poverit’ v botaniku
Moskva: Novoye literaturnoye obozreniye, 2005
Audio production: Aquanaut studio

[La terra gelata è sovrastata da un trattore da un’astronave di potenza indicibile...]

italienisch

La terra gelata è sovrastata da un trattore da un’astronave di potenza indicibile,
I campi si riempiono di spighe e il vento ti strappa il cappello.
Una renna, impigliata in un cavo di rame
i bambini più piccoli ha spaventato a morte.
Un soldato con un grembiule nero libera la renna.

Si celebra il matrimonio dopo poco tempo,
I bambini  portano una zarina per il soldato,
Che lo osserva come una moglie,
E vanno al soldato anche il pane e la cipolla per curare il raffreddore.

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

[И некого зачем предупредить...]

russisch | Leonid Schwab

И некого зачем предупредить, 
Автомобилем с птичьего полета, хромым коростелем 
Распоряжаться по собственному усмотрению, 
Погода велика. Одушевленный 
Предмет неуязвим. 

Грядет бездушная замена каруселей, 
И венгр венгерский запоет внутренним голосом, 
Прекрасный камень телевизор, 
Прекрасный город стадион, 
И венгр венгерский под страхом смерти Венгрию не покинет. 

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Poverit’ v botaniku
Moskva: Novoye literaturnoye obozreniye, 2005
Audio production: Aquanaut studio

[E non c’è ragione di nessuno avvertire...]

italienisch

E non c’è ragione di nessuno avvertire,
Disporre a proprio piacimento
A volo d’uccello di un’automobile, di una gallinella zoppa,
il clima è imponente. Un oggetto
animato è invulnerabile.

Giungerà insensibile un cambio di giostre,
E la voce interiore dell’ungaro ungherese intonerà un canto,
L’incantevole pietra televisore,
L’incantevole città stadio,
E l’ungaro ungherese timoroso della morte non abbandonerà l’Ungheria.

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

[Гости съезжались на дачу...]

russisch | Leonid Schwab

Гости съезжались на дачу 
Под грохот скрипящего снега. 
Дача стояла на склоне 
Холма, внизу было озеро. 

Хозяина не было дома, 
Но предметы располагались таким образом, 
Будто он на минуту вышел 
И скоро вернется. 

По комнатам расходились,
Руки держа за спиной. 
На коврах висело оружие, 
Помутневшее от времени. 

Стояла тишина, но княгиня 
Сказала, молитвенно сложив ладони: 
«Пожалуйста, уедем отсюда. 
Здесь страшно. Я вас прошу». 

Гости очнулись, 
Поднялся невообразимый шум, 
И через короткое время 
Никого не осталось. 

© Leonid Schwab/Леонид Шваб
aus: Освобожденный Улисс. Современная русская поэзия за пределами России. / Сост. Д. Кузьмин.
Москва: Новое литературное обозрение, 2004
Audio production: Aquanaut studio

[Gli ospiti si sono riuniti in una dacia...]

italienisch

Gli ospiti si sono riuniti in una dacia
Sotto il fragore della neve che crepita.
La dacia era sul declinare
Di una collina, in basso c’era un lago.

Il padrone di casa non c’era,
Ma gli oggetti si disponevano come
Se fosse uscito soltanto per un attimo
E dovesse ritornare a breve.

Si separarono ognuno in camera sua.
Tenendo le mani dietro la schiena.
Sui tappeti stavano appese armi
Che il tempo aveva rese opache.

Regnava il silenzio, ma la principessa
Disse, unendo le palme come in preghiera:
“Per favore, andiamo via di qui.
Ho tanta paura. Vi prego”.

Gli ospiti tornarono in sé,
Si sentì un rumore inimmaginabile,
E poco tempo dopo
Non vi era rimasto nessuno.

Tradotto par Massimo Maurizio
Four Centuries. Russian Poetry in Translation. — Essen: Perelmuter Verlag, 2014, Nr. 10.

ПУСТЫНЯ

russisch | Wjatscheslaw Kuprijanow

пустыня
опальное посольство солнца
сокровищница миражей
воплощение древней мечты гор –
колыхаться как море

ночью каждая из видимых звезд
выбирает себе по песчинке
и бросая ее с луча на луч говорит –
это моя –
невидимые звезды шумят в невидимой высоте
умоляя зримые звезды –
отойдите
нам ничего не видно
мы тоже хотим тронуть свою песчинку

днем все песчинки в объятиях одного солнца
только с пустыней солнце чувствует себя на равных
не с морем
которое слишком поглощено самим собою

для мудрых пустыня
это не просто место где есть о чем подумать
это простор для мыслей о том
чего стоит
задуманное

© Вячеслав Куприянов
Audio production: Вячеслав Куприянов, 2013

DESERTO

italienisch

deserto
ambasciata del sole caduta in disgrazia
deposito di tesori dei miraggi
incarnazione dell’antico sogno delle montagne:
fluttuare come il mare

di notte ognuna delle stelle visibili
sceglie per sй un granello di sabbia
e gettandolo di raggio in raggio dice –
questo и il mio –
le stelle invisibili rumoreggiano in invisibili altezze
scongiurando le stelle visibili:
allontanatevi
non vediamo niente
anche noi vogliamo toccare i nostri granelli di sabbia

di giorno tutti i granelli sono nell’abbraccio dell’unico sole
soltanto con il deserto il sole si sente alla pari
non con il mare
che и troppo assorbito da se stesso

per i saggi il deserto
non и solo il posto ove si trova ciт su cui riflettere
и lo spazio dei pensieri su quanto
valga ciт si cui
si и riflettuto

Traduzione di MAURIZIO MASSIMO
"Testo a fronte", Numero 39, 2008

ОДА ВРЕМЕНИ

russisch | Wjatscheslaw Kuprijanow

О!
О, половина седьмого!
О, без четверти семь! О, без пяти!
О, семь утра!
О, восемь! О, девять! О, десять!
О, одиннадцать, двенадцать, тринадцать!
О, обеденный перерыв! О, после-
Обеденный сон разума! О, после-
Полуденный отдых фавна! О, последние
Известия! О, ужас! О, ужин! О, уже
Последняя капля! О, последняя туча
Развеянной бури! О, последний
Лист! О последний день
Помпеи! О, после
Дождичка в четверг! О, после
Нас хоть потоп! О, половина
Двенадцатого! О, без пяти!
О, полночь!
О, полдень!
О, полночь!
О, по лбу! О, в лоб!
О, по московскому времени!
О, по Гринвичу
О, по ком звонит колокол!
О, бой часов! О. счастливые!
О, половина седьмого!
О, полдень!
О, полночь!
О, без пяти!

© Вячеслав Куприянов
Audio production: Вячеслав Куприянов, 2013

ODE AL TEMPO

italienisch

Oh!
Oh, sei e mezza!
Oh, sette meno un quarto! Oh, meno cinque!
Oh, sette di mattina!
Oh, otto! Oh, nove! Oh, dieci!
Oh, undici, dodici, tredici!
Oh, pausa pranzo! Oh, po-
Stprandale sonno dell’intelletto! Oh, pom-
Eridiano riposo del fauno! Oh, pompo-
Se ultime notizie! Oh, cielo! Oh, cena! Oh, c’и
Sempre un’ultima goccia! Oh, ultima nube
D’una tormenta che si dissipa! Oh, ultimo
Foglio! Oh, ultimo giorno
Di Pompei! Oh, gioia
Dopo la pioggerella di giovedм! Oh, dopo
Di noi anche il diluvio! Oh, un di-
Luvio! Oh, undici
E mezza! Oh, meno cinque!
Oh, mezzanotte!
Oh, mezzogiorno!
Oh, mezzanotte!
Oh, in mezzo agli occhi! Oh, negli occhi!
Oh, all’ora di Mosca!
Oh, all’ora di Greenwich
Oh, allora, per chi suona la campana!
Oh, battaglia delle ore! Oh, fortunati!
Oh, sei e mezza!
Oh, mezzogiorno!
Oh, mezzanotte!
Oh, meno cinque!

Traduzione di MAURIZIO MASSIMO
"Testo a fronte", Numero 39, 2008

УРОК АНАТОМИИ

russisch | Wjatscheslaw Kuprijanow

Простите
ученики
но из моего скелета
не выйдет
хорошего наглядного пособия

Еще при жизни
я так любил жизнь и свободу
что взломал свою грудную клетку
чтобы дать волю сердцу
а из каждого ребра
я пытался
сотворить женщину

Голову еще при жизни
я ломал
над вопросами жизни

Какой уж тут
череп

© Вячеслав Куприянов
Audio production: Вячеслав Куприянов, 2013

LEZIONE DI ANATOMIA

italienisch

Scusatemi
alunni
ma dal mio scheletro
non verrа fuori
nessun buon sussidio didattico

Ancora da vivo
io amavo tanto la vita e la libertа
da rompermi la cassa toracica
per dare spazio al cuore
e da ogni costola
cercavo
di creare una donna

Ancora da vivo mi rompevo
la testa
sulle questioni della vita

Ma allora
che cranio e cranio

Traduzione: Maurizio Massimo, „Testo a fronte“, Numero 39, 2008

УРОК ПЕНИЯ

russisch | Wjatscheslaw Kuprijanow

Человек
изобрел клетку
прежде
чем крылья

В клетках
поют крылатые
о свободе
полета

Перед клетками
поют бескрылые
о справедливости
клеток

© Вячеслав Куприянов
Audio production: Вячеслав Куприянов, 2013

Lezione di canto

italienisch

L’uomo
ha inventato la gabbia
prima
delle ali

Nelle gabbie
chi и alato canta
della libertа
del volo

Davanti alle gabbie
chi и senz’ali canta
della legittimitа
delle gabbie

Tradotto dal russo da MAURIZIO MASSIMO,
„Testo a fronte“, Numero 39, 2008

ФОТОБУМАГА. СТРАНА ИЗГОТОВЛЕНИЯ – EU

russisch | Andrei Sen-Senkov

*
двухдневный котёнок с блохами на глазах

его глаза никогда не откроются
он, устав от боли, перестанет догадываться,
что ими можно видеть

в детстве мама всё время поправляла меня,
когда я называл карие глаза коричневыми

можно, хотя бы у этого котёнка
будут коричневые глаза?

*
мальчику-олигофрену, молящемуся перед сном,
является распятый donald duck, окружённый сиянием
чисто вымытой тарелки

кстати, завтра праздник
и на ужин будет утка
мальчик будет вкусно кушать
незаметно сплёвывая в ладонь гвозди

*
слепой словенский фотограф
делает снимок слепой женщины

для обозначения того, что между ними сейчас произойдёт,
нужно придумать слово,
которое во всех европейских языках
принято было бы, произнося вслух,
повторять дважды

*
одноногая женщина с невероятно красивым лицом
сидит в парикмахерской

ей
укладывают причёску таким образом,
чтобы асимметрия тела
продолжалась даже туда,
куда мужчинам маленького роста
сначала будет интересно,
но потом станет скучно

*
старик с катарактой глаза

катаракта похожа
на маленький белый халат

при желании на нём можно разглядеть множество карманов

то, что в них хранится,
настолько крошечное,
как будто ещё не родилось

CARTA FOTOGRAFICA. PAESE DI PRODUZIONE: UE

italienisch

*
un gattino di due giorni con le pulci sugli occhi

i suoi occhi non si apriranno mai
stanco per il dolore, cesserà di cercare di indovinare
che cosa possa vedere con essi

da bambino mia mamma mi correggeva sempre
quando chiamavo gli occhi marroni castani

posso fare che almeno quel gattino
abbia occhi castani?

*
a un bambino oligofrenico che prega prima di addormentarsi appare paperino crocifisso avvolto dallo splendore di un piatto lavato con cura

a proposito, domani è festa
e a cena serviranno l’oca
il bambino mangerà bene
sputando i chiodi in mano, senza farsi vedere

*
un fotografo sloveno cieco
fotografa una donna cieca

per suggerire ciò che da lì a poco sarebbe avvenuto tra loro,
bisogna inventare una parola
che in tutte le lingue europee
debba essere ripetuta due volte,
se pronunciata ad alta voce

*
una donna con una gamba sola e un viso incredibilmente bello è seduta dal parrucchiere

le
fanno la piega in modo tale
che l’asimmetria del corpo continui anche in quel punto
che dapprima desterà l’interesse
degli uomini di bassa statura,
ma poi verrà loro a noia

*
anziano con la cataratta agli occhi

la cataratta assomiglia
a un piccolo accappatoio bianco

volendo si possono vederci molte tasche

ciò che vi si conserva
è tanto minuscolo,
come se non fosse ancora nato

Traduzione di Massimo Maurizio

ПОЛПАЧКИ GITANES

russisch | Andrei Sen-Senkov

1-ая сигарета

          красное цыганское платье
          шьётся по схеме томатного метро
          в котором
          килька движется по кольцевой линии

          никогда ни одной пересадки

2-ая сигарета

          в конце фильма «Табор уходит в небо»
          все главные персонажи
          попадают под ливень

          мокрое небо визжит
          это у цыганского бога
          очень больно ломается голос

3-я сигарета

          тысяча девятьсот сорок четвёртый год

          истребление цыган заканчивается

          в темноте что-то совсем неправильное
          вползает под европейскую шинель
          лежащей национальности

4-ая сигарета

          цыгане считают своей прародиной
          остров Цы
          остров не остров
          индийская ложечка
          которую
          кто-то любящий чай
          согнул в подслащённой воде

5-ая сигарета

          Совет Народных Комиссаров
          принял постановление
          «О мерах содействия переходу кочующих цыган
          к трудовому и оседлому образу жизни»

          1 октября 1926 года
          в редакциях областных газет
          скакали мимо цыганских мужчин опубликованные лошадки

...А потом я отдал всю пачку с оставшимися сигаретами гастарбайтеру, проходя мимо стройки

          молдавские рабочие
          прячутся от милиционеров

          им не страшно
          это просто такая игра –
          стачивать свою национальность
          до такого состояния
          что она начинает крошиться
          на московские погоны

В пачке оставались ещё сигарета с польским режиссёром Вайдой, чья фамилия с цыганского переводится как «глава»; сигарета с фотографиями одиннадцати цыган, получивших в Великую Отечественную звания героев Советского Союза; сигарета с mustalaiset (так финны называют своих цыган); сигарета с Японией, единственной страной в мире, где не живут цыгане, и сигарета с невероятным мужским именем Дуфуня.

© Andrei Sen-Senkov
Audio production:

MEZZO PACCHETTO DI GITANES

italienisch

1^ sigaretta

          un vestito rosso di zingari
          viene cucito ricalcando lo schema di un metrò di pomodoro
          nel quale
          le acciughe si spostano per la linea circolare

          senza mai stazioni di transito

2^ sigaretta

          alla fine del film “L’accampamento va in cielo”
          tutti i protagonisti
          vengono sorpresi da un acquazzone

          il cielo umido strilla
          che la voce del dio zigano
          si spezza con dolore

3^ sigaretta

          millenovecentoquarantaquattro

          lo sterminio degli zingari ha fine

          nel buio qualcosa di assolutamente sbagliato
          entra strisciando nel cappotto dell’europa
          di una nazionalità supina

4^ sigaretta

          gli zingari considerano come protopatria
          l’isola Zi
          un’isola non isola
          un cucchiaino indiano
          che
          qualche amante del te
          ha piegato in acque rese più dolce

5^ sigaretta

          Il Soviet dei Commissari del Popolo
          ha accolto la delibera
          “Sulle misure di assistenza al passaggio degli zingari nomadi
          a uno stile di vita stanziale e lavoratore”

          il 1° ottobre 1926
          nelle redazione dei giornali di provincia
          accanto agli zingari maschi passarono al galoppo dei cavallini dati alle stampe

… E poi ho dato tutto il pacchetto con le sigarette restanti a un immigrato che lavorava al cantiere, accanto al quale stavo passando

          i lavoratori moldavi
          si nascondono dai poliziotti

          non hanno paura
          è soltanto un gioco
          logorare la propria nazionalità
          fino al punto
          in cui essa incomincia a sgretolarsi
          in spalline moscovite

Nel pacchetto erano rimaste una sigaretta con il regista polacco Wajda, il cui cognome in lingua zingara significa “capitolo”, una sigaretta con le fotografie degli undici zingari che durante la Seconda Guerra Mondiale ricevettero il titolo di eroi dell’Unione Sovietica, una sigaretta con i mustalaiset (come i finlandesi chiamano i loro zingari), una sigaretta con il Giappone, l’unico paese al mondo in cui non vivono zingari e una sigaretta con l’incredibile nome di uomo Dufunja.

Traduzione di Massimo Maurizio

* * * [потому что ты любишь жить как на складе]

russisch | Arseni Rovinski

потому что ты любишь жить как на складе
среди всех этих штук твоих вечно везде разбросанных
ни заснуть ни проснуться

прощай Алёша
мобильные карты Москвы это как с гор вода
или как если смотришь вниз на запад или восток и со всех сторон зелёный-зелёный
а дальше устойчивый тёмно-синий

* * * [perché ti piace vivere come fossi in un deposito]

italienisch

perché ti piace vivere come fossi in un deposito
tra tutte queste tue cose eternamente in disordine
non si può dormire né svegliarsi

addio Aleša
la carta interattiva di Mosca è come acqua che scende dai monti
o come se guardassi in basso a occidente o a oriente e tutto fosse verde-verde
e più in là ammantato di blu scuro persistente

Traduzione di Massimo Maurizio

* * * [пересечение границ когда вы движетесь на запад]

russisch | Arseni Rovinski

пересечение границ когда вы движетесь на запад
напоминает фотосинтез в ночное время – вот стоит
распарывая старые баулы
тщедушный мальчик в голубых прыщах
и говорит сомнительной вьетнамке с норвежским паспортом
что он не виноват
таможенник не должен быть худой
а должен быть большой и величавой
молошницей из золотых зубов
творящей человеческие судьбы
с надменным и клиническим лицом
мне продолжает сниться как они
огромными свинцовыми баграми
меня снимают с рейса и кладут
в обычные молочные бидоны
везут домой на старых мерседесах
и там меня их дети на ночь пьют

* * * [il passaggio di frontiera quando si va verso occidente]

italienisch

il passaggio di frontiera quando si va verso occidente
ricorda la fotosintesi di notte – sta in piedi
e tira fuori le cose da vecchi bauli
un ragazzino gracile con dei brufoli azzurri
e dice a una oscura vietnamita con il passaporto norvegese
che è innocente
un poliziotto di frontiera non dev’essere magro
deve invece essere grosso e imponente
una lattaia fatta di denti d’oro
che crea destini umani
con espressione altezzosa e clinica
ogni volta vedo in sogno
come con enormi raffi di piombo
mi tirano giù da un aereo e mi mettono
in banali bidoni per il latte
mi portano a casa loro su vecchie mercedes
e i loro figli mi bevono prima di andare a letto

Traduzione di Massimo Maurizio

* * * [недалеко от вокзала была река с очень сложным названием]

russisch | Arseni Rovinski

недалеко от вокзала была река с очень сложным названием
можно сказать вообще не называлась никак
местный народ кроманьонцы какие-то каждый мечтает открыть
магазинчик или кафешечку

больше всего нам тогда помешали в прямом смысле слова коровы
всюду за нами ходили смотрели потом разбежались по городу
когда началась стрельба

* * * [non lontano dalla stazione c’era un fiume con un nome particolarmente difficile]

italienisch

non lontano dalla stazione c’era un fiume con un nome particolarmente difficile
si potrebbe dire che non aveva nome
gli abitanti di qui sono una specie di cro-magnon ognuno sogna di aprire
un negozietto o un piccolo caffè

più di tutto allora ci avevano infastidito nel senso letterale del termine le mucche
ci seguivano dappertutto ci guardavano poi si sono disperse per la città
quando è incominciata la sparatoria

Traduzione di Massimo Maurizio

* * * [Мне кажется, я знаю, почему]

russisch | Arseni Rovinski

Мне кажется, я знаю, почему
и чем закончится. Солдаты обернутся
своими командирами, а мы –
солдатами, жующими заварку,
снег – белым порошком, и только грязь
останется лежать на этих склонах.

В нелепейших сандалях, с узелком
подмышкою, однажды оказаться
холоднокровно дышащим стрелком,
смотрящим на знакомые вершины
по-новому.
Так старый вор
в последний раз проходит по квартире,
где только что работал.

* * * [Mi sembra di sapere perché]

italienisch

Mi sembra di sapere perché
e come finirà. I soldati si diventeranno
i propri comandanti e noi diventeremo
soldati che masticano le erbe di un infuso,
le neve diventerà polverina bianca e soltanto il fango
resterà disteso su questi declivi.

Con sandali orribili, con un fagotto
sotto braccio ritrovarsi un giorno nei panni
di un tiratore che respira imperturbabile
che osserva cime conosciute
con occhi diversi.
Così un vecchio ladro
per l’ultima volta fa il giro dell’appartamento
dove ha appena finito il lavoro.


Traduzione di Massimo Maurizio

* * * [Клаус и Рита здесь были сожгли]

russisch | Arseni Rovinski

Клаус и Рита здесь были сожгли
этот лес выпили реку
теперь как увидят друг друга сразу смеются

всё что осталось красивые тряпочки лоскутки
но для Клауса с Ритой это тоже такие картинки
как если бы комиксы
или надписи например Ханой 22 Сантьяго 24

* * * [Klaus e Rita sono stati qui hanno incendiato]

italienisch

Klaus e Rita sono stati qui hanno incendiato
questo bosco hanno bevuto il fiume
ora quando si vedono non possono fare a meno di ridere

tutto ciò che è rimasto sono begli straccetti brandelli
ma per Klaus e Rita anche quelli sono quadri
come fossero fumetti
o didascalie per esempio Hanoi 22 Santiago 24

Traduzione di Massimo Maurizio

ТОНКИЕ КОСТИ МОСКОВСКОГО КОТЁНКА

russisch | Andrei Sen-Senkov

в
книжных
магазинах
маленьких
городов
продаются
щипчики
для
суффиксов,
которые
прячутся
в чуть-чуть
опозоренных
уголках
неправильно
произносящихся
русских
слов

на
потолке
любого
стихотворения
роберта
фроста
вместо
названия
всегда
висит
лампочка
с
невероятными
сюжетами
электричества
внутри

ландшафтный
дизайн
позднего замужества:
двухкомнатное
белое
платье,
сшитое
таким
образом,
что
в
одной
из
комнат
брачной
ночи
не будет

восьмилетний
троцкий:
мальчик
умирает
от
красных
пузырьков-альпенштоков
попавшей
в
гортань
пепси-колы

женщина
с
инициалами
Ю.К.
внутри
похожа
на
мягкую
сторону
света –
юг

жаль,
что
где-то
рядом
должны
быть
и другие –
севел,
запат
и
востог

на
небе
есть
модная
клиника,
попав
в которую,
неуверенно-красивые
мамы
ещё
раз
хотят
родить
что-нибудь
питающееся
молоком

pink floyd, “the money”:
в
древнем
африканском
государстве
Хатос
все
монеты
были
изогнутыми,
похожими
на
крошечные
бананы

серебряную кожуру
с них
снимали
постепенно,
с
каждой
покупкой

очищенные
до конца
монеты
приравнивались
к
фальшивым

«новые композиторы»:
музыкальный
обыск
тех
еле
заметных
из
зала
балетных
существ,
которых
топчут
во
время
танца
маленькие
белые
лебеди

LE SOTTILI OSSA DI UN GATTINO MOSCOVITA

italienisch

*

nelle
librerie
delle
piccole
città
vendono
pinzette
per
suffissi
che
si nascondono
in
angolini
appena
screditati
di parole
russe
mal
pronunciate

*

dal
soffitto
di qualunque
poesia
di robert
frost
al posto
del titolo
pende
immancabilmente
una lampadina
all’interno
della quale
ci sono
incredibili
trame
di elettricità

*

design
del paesaggio
di un matrimonio in età avanzata:
un abito
bianco
a due piazze,
cucito
in maniera
tale
che
in
una
delle
stanze
la
prima
notte
di
nozze
non avrà luogo

*

trockij
a otto anni:
il bambino
muore
per
le bollicine-alpenstock
rosse
finite
nella
trachea
della pepsi-cola

*

una donna
le cui
iniziali
sono
S. D.
all’interno
è simile
al lato
molle
della luce:
il sud

peccato
che
da qualche
parte
lì vicino
devono
esserci
anche
gli altri:
nrd
vest
e
st

*

in
cielo
c’è
una
clinica
di
livello
in cui
le mamme
di una bellezza incerta
desiderano
partorire
ancora
una volta
qualcosa
che si nutre
di latte

*

pink floyd, “money”:
nell’antico
stato
africano
di kathos
tutte
le monete
erano
curve
simili
a minuscole
banane

la buccia argentea
veniva
tolta
un po’ alla volta,
dopo
ogni
acquisto

le monete
completamente
prive di patina
venivano
equiparate
a
quelle
false

*

“i nuovi compositori”:
perquisizione
musicale
di esseri
ballerini
poco
visibili
dalla
sala
che
vengono
calpestati
durante
la danza
da piccoli
cigni
bianchi

Traduzione di Massimo Maurizio

САМОЕ НИЖНЕЕ БЕЛЬЕ КУКЛЫ БАРБИ

russisch | Andrei Sen-Senkov

*

под её платьем
иногда
можно найти ту женщину,
из-за которой
потом
девочки
целуют мягкие лапки
игрушечных советских гинекологов

*

у последней модели барби
такая нежная пластмасса,
что на ней
может остаться след от трусиков,
если,
конечно,
кукла
будет долго неудобно сидеть на чужих коленях

*

внутри этой женщины
есть то,
за что
получают зарплату
полицейские маленьких американских городов

*

в наборе всё для барби
есть крошечный предмет,
чьё назначение не сразу понятно

когда ты догадываешься
зачем он здесь,
кукла,
вспыхнув,
резко выхватывает предмет
из твоих рук

*

она мне никогда не снилась
зато
снились страшные московские куклы семидесятых
с их честными,
ничего не обещающими,
сросшимися пальцами

LA BIANCHERIA PIÙ INTIMA DELLA BAMBOLA BARBIE

italienisch

*

sotto il suo vestito
a volte
è possibile trovare quella donna
che farà sì che
in seguito
le ragazzine
bacino le morbide zampe
di ginecologi sovietici giocattolo

*

l’ultimo modello della barbie
ha una plastica talmente delicata
che
vi può restare il segno delle mutandine,
naturalmente,
se
la bambola
resta seduta a lungo e in una posizione scomoda sulle ginocchia di qualcuno

*

dentro questa donna
c’è ciò
per cui
i poliziotti delle piccole cittadine americane
ricevono lo stipendio

*

nel set tutto per la barbie
c’è un oggetto minuscolo,
la cui funzione non è immediatamente chiara

quando indovini
perché si trova lì,
la bambola,
avvampando in volto,
ti strappa con forza l’oggetto
dalle mani

*

non l’ho mai sognata
però
ho sognato le terribili bambole moscovite degli anni settanta
con le loro dita
oneste,
incapaci di promettere alcunché,
unite le une alle altre

Traduzione di Massimo Maurizio